– Доброе утро, соня,– весело встретил меня хозяин квартиры – ну ты и спать, я уже третий раз разогреваю твой завтрак.

– Доброе утро – вяло сказал я, меня слегка разозлило его хорошее настроение, – случилось что-то хорошее?

Я не разделял его веселья, к тому же эта ситуация была до боли знакома. Я словно испытывал дежавю.

– Ну, как? Я посмотрел расписание. Есть поезд на двенадцать часов, так что завтра утром ты уже можешь проснуться в своей родной постели, – продолжая наслаждаться жизнью, ответил он. Но тут же продолжил, сменив тему, – чай, кофе, яичницу?

– Чай, – неохотно сказал я, есть мне совершенно не хотелось.

– Вижу, ты не очень-то счастлив от таких новостей, – сказал он, наливая чай.

– Вижу, вы очень наблюдательны, – с сарказмом ответил я.

– Знаешь, я тут вчера очень многое узнал и даже уже кое-что сделал, – весело продолжал он.

– Да, и что же? – без энтузиазма спросил я.

– Я разложил карты, потом встретился с наставником, и к моему удивлению, все твои слова подтвердились. Даже наставник был весьма удивлен твоим феноменом, – продолжал он, никак не реагируя на мою раздражительность.

– И что это меняет? – с малозаметным интересом спросил я.

– Зависит от тебя. Мне кажется, что будет правильным, если ты останешься под моим присмотром до выяснения обстоятельств. Но решение принимать тебе. В любом случае хорошо, что ты пришел ко мне, а не отправился искать себя же. Боюсь, вам не дадут встретиться. Никто не знает, к чему это может привести, – уже серьезно глядя на меня, сказал он.

– У меня есть время подумать? – не скрывая своей улыбки, спросил я.

– Если решил остаться, то есть много времени, а если решил вернуться домой, то пора уже собираться, ты же знаешь, что поезд в двенадцать, – снова начав улыбаться, сказал он.

– Подержу интригу, пока завтракаю, – почти смеясь, сказал я. – Кстати, я, пожалуй, не отказался бы и от яичницы.

– Уже готова, – сказал он, направляясь к плите.

– Раз вы теперь все знаете, может, тогда сможете мне объяснить, почему я ничего не помню в интервале между моей смертью и рождением? – спросил я.

– Когда ты умираешь, связь души с телом обрывается, когда ты рождаешься – появляется. Так же и связь души с мозгом. Весь наш мир не такой, каким мы его видим, он становиться таким лишь после того, как мозг обработает информацию. Обработанная информация и откладывается в твоей памяти. Пока душа была не привязана к мозгу, она воспринимала чистую информацию, в ее истинном виде. Информацию, которую мозг не обрабатывал, и именно поэтому он сейчас не в состоянии ее восстановить, – он старательно ответил на мой вопрос.

– Получается, мы заложники своего мозга и способны увидеть только то, что он нам позволяет видеть, – предположил я.

– Именно так и получается, наша душа видит гораздо больше, чем мы, в итоге, воспринимаем после обработки информации мозгом, – подтвердил он мое суждение. И подумав, добавил: – если нашу жизнь сравнить с полосой препятствий, то тогда восприятие души можно представить, как зрение, она видит, куда надо идти, чтоб избежать ловушки. Но при попадании в эту комнату, тебе завязывают глаза, и тебе приходится идти на ощупь, постоянно на что-то натыкаясь и получая новый опыт. Как тугая повязка в этом примере блокирует зрение, так же и мозг в нашей жизни блокирует все чувства души, и мы идем на ощупь, не видя своего будущего, и лишь изредка испытывая интуитивные волнения, что куда-то лучше не соваться – это душа нас пытается отвести от очередной ловушки.

– Ага, или направляет прямиком на нее, – саркастически продолжил я.

– Или направляет на нее, если нам суждено пройти через это препятствие, – с грустью добавил он.