– Дэйв, остановись, – задыхаясь, шепчет она.

Меня словно по голове ударили. Чёрт!

Остановись… нельзя… 

Отстраняюсь от неё, облизывая свои губы. Что со мной творит эта девушка?! Член слабо пульсирует в джинсах, пульс шарашит на полную, по спине течёт пот.

– Не знаю, что вдруг тебя дёрнуло это сделать, но больше так не делай. Ясно? – не смотря на меня, пытается казаться серьёзной, но она явно сконфужена не меньше моего.

– Ясно. Сам не понял, что на меня нашло. Наверное, во всем виноват твой язык, – пытаюсь подобрать хоть какое-то внятное объяснение своему поведению.

– Что?! Ты сам попросил его показать! – вскрикивает она и поднимает свои глаза. Сейчас они тёмные. Очень тёмные.

– Вот и я про то же. Сам попросил, сам не понял зачем, потом всё само получилось, – тихо произношу абсолютную чепуху, разглядывая её и продолжая по инерции поглаживать её скулу.

Что со мной?! Какого чёрта я творю?!

– Дэйв, мой язык только зажил, а ты набросился на него. Впредь держи себя в руках, – отстраняется от меня и одёргивает голову от моей ладони. В пальцах сразу пробежал холодок.

Значит, Шон её ещё не целовал с этой хреновиной во рту?! Почему меня это так радует?!

– Поехали, отвезу тебя и твой длинный язык домой, – придерживая её за спину, чтобы не сбежала, провожаю до пассажирской двери. Она больше не сопротивляется, но я чувствую, как она теперь напряжена.

Всё! Нельзя!

Один раз поцеловал, зарядился и можно жить дальше. Так вот, урывком получить немного долгожданной ласки именно от неё, для меня почему-то сродни подарку на Рождество в детстве.

Почему так? Я ведь далеко не девственник, но ничего подобного не чувствовал ни с кем. Тем более от обычного поцелуя. Хрень какая-то. Это всё пирсинг виноват. Хотя кого я обманываю? При чем здесь пирсинг, правда?! Я же не совсем тупой придурок, чтобы на это списать.

Это всё адреналин после концерта виноват!

– Любимая, ты прекрасна, – шепчет Шон мне на ухо, рукой проводя по моим бёдрам. Его губы целуют шею, мочку уха.

Какого чёрта Дэйв на меня набросился? Такое же было на моё семнадцатилетние. И закончилось, не успев начаться.

– Какая же ты красивая, – продолжает Шон, целуя мою грудь.

Какого чёрта я сейчас ничего не чувствую?! Почему в постели со своим парнем я думаю о Дэйве?! Это такая глупость, ей-богу! Пока Шон пыхтит и старается, я вспоминаю поцелуй с другим! Кто я после этого?! Нехорошая девочка. Очень нехорошая. Плохая!

– Я хочу тебя, – со стоном Шон входит в меня и кусает за мочку уха. Физически я ощущаю, что он во мне, но я ничего не чувствую.

Интересно, зачем Дэйв поцеловал меня? Ему просто захотелось или что? Как вообще можно просто так накинуться на другого человека с таким страстным поцелуем?! Он на всех так кидается? Стоп! Хватит. Год назад я запретила себе даже думать о нём. Он умер, как парень, для меня. А сейчас я из-за него не могу нормально заниматься сексом со своим парнем! Как так-то?!

– Ты скоро, любимая? – задыхаясь, шепчет мой парень.

– Да, – решаю не расстраивать его, пусть он хотя бы кончит.

Я ведь даже не возбудилась, значит оргазма ждать не приходится. Как же это всё несправедливо! До приезда Дэйва всё было отлично. Секс был хорошим. С оргазмами. Без посторонних мыслей. Без ненужных фантазий. Мы были вдвоём в постели, а сейчас нас явно трое. И этот третий настырно лезет в мою голову, где ему не место. Выкинуть. Надо выкинуть его оттуда.

– Я сейчас кончу, – стонет Шон. Прекрасно, а я нет.

Шон быстро двигается во мне, что кровать поскрипывает. По его лицу течёт пот, жилистые руки напряжены, дыхание щекочет мою шею. А я лежу, не ощущая хоть что-нибудь. Хоть капельку желания. Вообще ничего.