– Мой дорогой друг, – начал Ронко в своей изысканной манере, когда они остались наедине, – ты, кажется, уже говорил это мне, но позволь осведомиться еще раз: ты и правда так сильно интересуешься Вириланом, как мне только что настоятельно поведал твой убеленный сединами наставник? Барко тут просто огорошил меня идеей насчет того, что вы с ним – единственные носители вириланского языка в империи.

Ронко, похоже, начисто проигнорировал заботливо пододвинутое к нему кресло и просто уставился на Уни с высоты своего внушительного роста. Его избыточно любезный взгляд казался в то же время необычайно пронзительным из-за красивых, редкой формы глаз, слегка изогнутых и опущенных к переносице, особенно когда их обладатель улыбался и мышцы на его щеках наливались. В такие моменты казалось, что лицо Ронко словно превращается в некую театральную маску, и добрую, и страшную одновременно.

Уни сцепил руки в замок на животе, вдохнул и, наконец, собрался с силами, чтобы ответить стройной и членораздельной фразой:

– Да, все именно так, как вы и сказали. То есть, – поспешил тут же добавить он, – мои познания в этом вопросе носят весьма скромный характер и совершенно не могут быть сравнимы с эрудицией энеля Барко. Это ведь именно он научил меня всему, что знает, показал редкие книги и нужные фрагменты из них. Да что тут говорить, старший смотритель Барко – вот кто главный и единственный знаток Вирилана в империи, ручаюсь вам!

– Я отдаю дань твоей искренней скромности, – Ронко понимающе кивнул и на мгновение прикрыл глаза, – но сейчас меня интересует вовсе не это. А человек, способный составить для императора емкую, но содержательную записку о Вирилане и его жителях, форме правления, обычаях – словом, обо всем, чтобы совершенно не сведущий в данном предмете человек смог за короткое время получить исчерпывающие представления об этой географической загадке, не подвергшись смертельному утомлению в процессе чтения документа. Барко сказал мне, что этим человеком можешь быть только ты.

– Я? – наивно растерялся Уни. – Нет, мне, разумеется, очень лестно слышать о себе столь высокий отзыв, несомненно, не вполне заслуженный, но при этом…

– Ты читаешь первоисточники? – немилосердно прервал этот поток самоуничижения Ронко.

– Разумеется! – словно спохватился Уни. – Изучать историю без первоисточников – это все равно, что петь песню без слов. А Вирилан – это ведь история, это страна без настоящего, я имею в виду – для нас, это закрытая страна, – зачастил он. – Никто не знает, что происходит там на самом деле, ну вы в курсе, они торгуют только с капоштийцами, да и то всего одна маленькая фактория на побережье, общение сведено к минимуму…

– Вот об этом ты и напишешь! – Ронко элегантно провел указательным пальцем по книжным футлярам лишь для того, чтобы затем демонстративно чувственным движением губ сдуть с него вековую пыль. – Только мой тебе совет – не пиши по-вирилански, а то увлечешься своими первоисточниками, а потом прочесть сие никто не сможет!

Уни непроизвольно улыбнулся этой неожиданной шутке и почувствовал себя уже не так напряженно.

– И скажи-ка еще вот что, мой друг, – продолжил допрос велеречивый Ронко. – А говорить по-вирилански ты не пробовал? Хотя прости, конечно – с кем тут разговаривать? И главное – о чем? Я все время забываю, что речь идет о мертвом для нас языке…

– Нет, отчего же! – распалился Уни. – Во-первых, старший смотритель Барко иногда имеет возможность обсудить со мной особо интересные места из древних текстов. А во-вторых, я и сам… Ну, то есть когда читаешь какую-нибудь хронику, представляешь все эти войны, древних героев, вживаешься в образы мудрецов, полководцев и владык…