Когда Дэйвис будет докладывать президенту о процессе над изменниками-троцкистами мы увидим крайне цепкого, профессионального и подробно разобравшегося в сути каждого протокола допроса специалиста. Сдаётся мне, американского читателя просто не нужно лишний раз дразнить правами Советского гражданина. Ни к чему. Поэтому и остаются только рассказы про гимны, а не про основной закон СССР. Продолжаем.)

Дневник, Москва, 23-е января 1937-го.

Весь дипломатический корпус сильно взволнован тем, что семнадцать старых большевиков предстали перед Верховным судом СССР по обвинению в измене своей стране. Они называют это "процессом Радека". Этот человек, Карл Радек – очень известный публицист и выдающаяся личность, имеющий множество друзей за рубежом.

Процесс начался сегодня утром и проводится в благородном собрании, которое при старом режиме было светским клубом для дворянства.

(Примечание Мемуариста. Придётся немного поправить посла Дэйвиса. Суд этот назывался процессом "параллельного антисоветского троцкистского центра". Впрочем, википедия сообщает, что никакого центра не существовало и это всё выдумки Сталинистов.

А благородное собрание – это нынешний Дом Союзов, названный в честь центрального Совета московских профсоюзов. Характерно, что сегодня в здании, где судили изменников Родины, временно заседает Государственная Дума. Ирония судьбы. Продолжаем.)

В полдень, сопровождаемый советником Хендерсоном, я отправился на этот процесс. Дипломатическому корпусу специально были подготовлены пропуска на места для зрителей. Заседание длилось до трёх часов дня, затем суд прервался до шести вечера.

Я посетил также и вечерние слушания с шести до половины одиннадцатого. Для меня они оказались особенно любопытными и захватывающими. Во время перерыва вечернего заседания мы с одним журналистом сходили за пивом и бутербродами. Все старались помочь мне разобраться в этой ситуации.

Дневник, Москва, 25-е января 1937-го.

В соответствии с протоколом, весь официальный состав нашего посольства был должен сопровождать и сопроводил меня в Кремль по случаю представления верительных грамот. Они были формально представлены президенту, прежде чем мы удалились для беседы в его кабинет.

После мероприятия коллектив вернулся со мной на очень хороший обед, подготовленный Марджори. Джей Ди (Джон Стамм, мой личный секретарь) сделал групповые фотографии в большой обеденной зале.

Икра, икра везде и ни одного тебе яичка, кроме как за комиссарским столом. Мы попросту не могли найти ни одного! По крайней мере, когда нам было сказано, что они принесены на обед (яйца, а не икра).

(Примечание Мемуариста. Дэйвис старательно строит из себя идиота, которым опытный уголовный адвокат и один из богатейших людей США явно не является. Страдает совершенно в духе таможенника Верещагина из "Белого солнца пустыни". Опять эта икра, хлебушка бы! Продолжаем.)

Доклад президенту о долговом вопросе и Калинине.

Москва, 25-е января 1937-го.

Достопочтенному Франклину Делано Рузвельту.

Дорогой мой, мистер президент! К счастью, обычай произнесения официальных речей на церемонии представления верительных грамот был отменён. Калинин уделил мне двадцать минут. Его приветствие оказалось очень сердечным, а когда я упомянул, что Вы говорили лично о нём, он попросил передать Вам наилучшие пожелания как "великому человеку". Встреча прошла очень тепло.

Он сказал, что уверен – все спорные вопросы между двумя странами могут быть урегулированы. Мой ответ был осторожен: я искренне на это надеюсь и верю, что это возможно, если подходить к вопросам с таким же ясным пониманием, с которым эти соглашения задумывались президентом Соединённых Штатов.