Скиф этот был нынешний князь Китоврас, ближник и побратим ещё отца Ярослава. Теперь он сам привёл войско скифов на эту битву. Китоврас, несмотря на преклонный возраст, выглядел по-прежнему очень крепким и сильным воином. Он стоял, опёршись на длинный меч и прищурившись, смотрел на дальний лагерь врагов. Его длинные седые волосы развевались на ветру подобно плащу. Завтра, перед битвой, он заплетёт их в длинную косу, как делают все скифы, идя на смертную битву.

– Что думаете, други, – задумчиво произнёс Ярослав, – Может правую руку усилить. Для упырей болото, что дом родной. Если по нему попрут, а они обязательно попрут, сотни три-четыре дружинных не помешало бы на фланге иметь.

– Уже поставил, княже, – кивнул Ратибор.

– Я туда своих ещё сотню послал, – заговорил Сигурд, – Упырей сподручнее топорами охаживать.

Варяг сидел на своём щите и неторопливо точил меч. Слышно было только скрипучее: «Вжик, вжик». Время от времени он прерывался и критически осматривал проделанную работу, после чего снова принимался точить, и без того острый как бритва, меч.

– Главное чтоб центр не дрогнул. Первый удар выдержал, – произнёс Ратибор, – Первый удар самый сильный будет.

– Ничего. Опрокинем. – Сигурд попробовал кромку лезвия пальцем, – Мои точно не дрогнут.

– Да и наши не дрогнут, – ответил Ратибор, – Не в том дело. Вдруг, что упустили, а?

– Ладно. Айда, что ли спать, – мотнул головой Китоврас, и отправился к своим воинам – Утро вечера мудренее. Завтра тяжко придётся. Отдых всё равно требуется. А в ночь пялиться всё одно толку чуть.

– Да, ты прав. Пора отдохнуть, – князь кивнул и отстегнул ножны с мечом, – Если что упустили, завтра и выяснится.

Сигурд, наконец, убрал точильный камень и, подхватив щит, двинулся к лагерю варягов, махнув на прощание рукой.

– А я пойду пока дозоры проверю и тоже прилягу.

Ратибор повернулся и скрылся в темноте. Ярослав выбрал свободное место среди спящих воинов, снял плащ и бросил на землю. Немного поворочался, устраиваясь поудобнее, и тут же уснул, едва только смежил веки. Воинам не привыкать спать на голой земле.

Обойдя дозоры, Ратибор уже начал подниматься на холм, чтобы присоединиться к спящему князю, как его слух привлёк конский топот со стороны Клязьвы. Стук копыт вскоре затих, аккурат там, где стоял дозор. Но никакого шума не последовало, значит, свой всадник. Вот только что за всадник был, коль скоро разъезды уже вернулись, Ратибор и отправился выяснить.

Из темноты на него выскочил дружинный из дозора.

– Гонец из Китежа, воевода. К князю.

– Спит князь, – ответил воевода, останавливая воина, – Случилось что?

Не сбавляя шаг, Ратибор подошёл к дозорным. Он с трудом узнал в усталом, облепленном с ног до головы грязью человеке, десятника из сотни воеводы Кукши. Тот сидел на земле и жадно пил из протянутой ему фляги. Когда появился воевода, десятник хотел, было, встать, но ноги подкосились, и он чуть не упал, вовремя подхваченный под руки.

– Сиди, – махнул Ратибор, – Что стряслось?

– Беда воевода, – воин вытер мокрые усы, – Слуги Мрака княжну похитили.

Ахнули все, кто стоял рядом. Воевода недоверчиво мотнул головой.

– Как это случилось?

И по мере того, как гонец рассказывал, воевода темнел лицом. Картина не радостная вырисовывалась. И это перед самой-то битвой.

– Что делать-то, воевода, а? – спросил один из дозорных.

– Князю-то, как сообщить? Зашибёт ведь гонца, – подхватил другой.

Воевода и сам это понимал.

– Не торопись пока, друже, – из темноты вынырнул Китоврас, – Князю сказать всегда успеем.

Ратибор даже не удивился внезапному появлению скифского вождя. Он лишь глянул на старого воина и увидел утвердительный кивок. Знает уже. Слух у скифов отменный, и Китоврас уже услышал всё, что тут говорилось, пока шёл сюда. Его тоже привлёк стук копыт.