Со стороны дуба, в стене избушки была вырезана дверь. Марьяна постояла немного, соображая, зачем тут дверь, дерево ведь, но потом решилась и приоткрыла. За дверью оказалось ещё одно помещение, прямо внутри исполинского ствола. Марьяна не смогла разглядеть какое оно размером. В помещении было темно, а света из горницы было мало. Марьяна увидела только широкую лавку в глубине, укрытую шкурами, да прислонённую к косяку узловатую палку.

Закрыв дверь, девушка снова вернулась к столу, который уже был накрыт. Старец оглянулся и, кивнув девушке на лавку у окошка, сам уселся на деревянную чурку, заменявшую, по-видимому, ему стул. Мох поставил на стол последнюю чашку и плюхнулся рядом с Марьяной.

Заснула она прямо за столом, едва успев утолить голод.

Марьяна проснулась, когда солнце уже давно поднялось над кронами деревьев. Так долго она давно уже не спала – сказались переживания последней ночи. Девушка потянулась, выгнувшись всем телом, и чуть не упала с узкой лавки, на которой лежала. Мягкая козья шкура свалилась на пол. Марьяна села, подняла шкуру и огляделась.

В избе никого не было.

С улицы раздавались голоса. Марьяна выглянула в окошко, но никого не увидела, кроме нескольких коз и… огромного медведя, развалившегося посреди поляны и дремавшего, положив морду на передние лапы. Марьяна даже опешила от такой картины, а козам, похоже, было абсолютно наплевать, что они щиплют траву прямо под носом у огромного хищника.

Княжна соскочила с лавки и, как была, босиком, вышла наружу. У самой двери на завалинке, сидели и мирно разговаривали леший и волхв. Когда скрипнула дверь, они замолчали и обернулись.

– Как спалось, Ярославна? – спросил старик, – Доброе утро.

– Спасибо, дедушка Велимудр, хорошо. И вам доброе утро.

– Ну, ежели, выспалась, то пойдём завтракать, – подхватил леший, – А то уж мы заждались, пока ты бока отлёживала. Я бы уж давно разбудил, да дедушка не велел.

– Ой, – Марьяна смутилась, – Честно я… не хотела.

– Мох, что ты такое говоришь, – старик поднялся, – Совсем гостью нашу напугал. Не обращай на него внимания, княжна. Шуткует он. Сам-то давно уж брюхо набил. Ему только дай повод.

– И вовсе я не набил. Так, червячка заморил.

После завтрака Марьяна, стала, было, собираться, да волхв её остановил.

– Не спеши, Ярославна. Поговорить надобно.

Марьяна послушно села на лавку. Леший пересел ближе к окну, забрав с собой миску с мёдом, и продолжая черпать его деревянной ложкой.

– О чём поговорить, дедушка Велимудр?

– Много о чём. Зачем тебя слуги Мраковы похитили, знаешь?

– Зачем?

– Посох ему нужен, вот зачем, – ответил за старика леший.

– Какой посох? – Марьяна перевела взгляд с волхва на лешего, – Для чего?

– Дак, ясно для чего, – леший облизал ложку, – Чтоб власть над миром получить. Потому и послал своих собачек, чтоб они тебя значит, к нему доставили.

– А я-то ему, зачем понадобилась?

– Только ты, княжна и можешь ему его принести, – ответил волхв, – Ты, да ещё твой отец, Ярослав.

– Ага, – опять встрял Мох, – Только князя похищать – себе дороже. Он этим дворнягам башки бы тут же скрутил.

Марьяна недоумённо повертела головой. Она ещё больше запуталась во всём этом.

– А причём тут отец?

– Мох, помолчи, – старец дёрнул бровью, останавливая открывшего было рот лешего, – А ты, княжна, послушай, что я тебе скажу.

Старик немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Тебя похитили, чтоб завладеть одним древним посохом. Посох Инорога он зовётся. Его ещё древние Невры упрятали в тайное Капище, а вход запечатали, чтоб никто туда войти не мог.

– Ага, заклятием Крова, кажется, – опять встрял леший.