– Коля? Не ждала… Что ты здесь делаешь?

– Да так, зашел…

– Извини, я очень занята, поговорим дома.

Бессонов нервно дышал, его прошиб пот – он видит живую Настю!

– Ты кого-то ждешь? – спросил он.

Она насторожилась:

– Да. Встреча… по поводу одной вещицы.

– Милая, нужно отменить встречу… Ты должна срочно пойти со мной!

– Я не могу. До конца рабочего дня еще четыре часа. Иди домой. Я скоро приду.

Досада взяла Бессонова:

– Ты не понимаешь… Сегодня произойдет нечто ужасное… Это касается тебя… – Он подошел, схватил ее за руку: – Пойдем!

Настя отдернула руку и, резко встав из-за стола, инстинктивно шагнула назад:

– Ты всегда такой! Не считаешься с моим мнением, ставишь меня в глупое положение… Лишь твоя работа представляет ценность, ведь ты звезда сыска! Куда мне до блестящего профессионала! В твоей жизни я смирная овечка, покорная жена, которой отведена роль домохозяйки…

– Настя, Михеев тебя убьет! Через несколько минут… Прошу, поверь мне! Уйдем!

Она застыла в оцепенении. В ее взгляде промелькнуло недоверие. Лицо ее изменилось – стало жестким и выражало брезгливое презрение.

В дверь постучали, на пороге возник Михеев.

– Здравствуйте… Я, кажется, не вовремя…

– Борис, проходи! – щеки Насти зарделись от смущения.

Михеев протянул ей старинную плакетку – небольшую прямоугольную чеканную толщиной в один сантиметр пластину из меди, на которой рельефно изображалось сошествие монаха в ад. Вся пластина испещрена странными знаками.

– Вот! – он растерянно заморгал. – Нужна датировка предмета…

Бессонов схватил его за грудки:

– Подкатываешь к моей жене?! Ах ты сволочь!! – Николай выхватил из кобуры пистолет и приставил ко лбу айтишника. – Мало того, что воруешь из музея, так чужих жен отбиваешь, ловелас чертов!

– Коля, прекрати немедленно! – закричала Настя. – У нас рабочие связи!..

– Знаю я ваши связи… – Бессонов уже не мог сдерживаться. – Я эту мразь встречал на том свете, и он сознался, что свидания ваши происходили в гостинице «Застава»!

Настя задрожала от потрясения, но, справившись с волнением, стала оправдываться:

– У нас просто взаимовыгодное сотрудничество… Оказываю ему услуги… Пытаюсь подработать… На зарплату шибко не разбежишься…

Николай вырвал из руки Михеева плакетку и, тряся ею перед носом айтишника, говорил:

– Милая, он вор! Крадет экспонаты из суздальского музея, а тебя использует в качестве сообщника!

– Я…я ничего не знала… – у женщины начался нервный тик – неконтролируемое сокращение мышц лица.

В кабинет ворвался Эрик в коралловом костюме с укороченными брюками, набриолиненными волосами и в красных носках. Он радостно-победно возопил:

– А вот и я! – и стал с ходу полить из пистолета.

Следователь прикрылся Михеевым. Схлопотав пулю, айтишник охнул и повалился на пол. Николай, пальнув трижды, и, к своему удивлению, ни разу не попав в цель, юркнул под стол. Эрик возобновил беспорядочный огонь.

Николай закричал:

– Настя, ложись, убьют!!

Эксперт-криминалист Настя потеряла чувство реальности и способность восприятия действительности. Она стояла, не шелохнувшись, и смотрела стеклянными глазами на происходящее, не в состоянии что-либо предпринять. Бессонов пополз к ней – толкнуть, укрыть, спасти, – но не успел. Шальная пуля, выпущенная из пистолета Эрика, попала ей в грудь. Она, приоткрыв рот, с немым ужасом в глазах медленно осела на пол и испустила дух. Бессонов, содрогнувшись при мысли, что снова потерял жену, выскочил из укрытия и в приступе ярости открыл из пистолета беглый огонь по пижону.

Эрик лихорадочно нажимал на спусковой крючок, но патроны кончились и выстрелов не происходило. Потрясенный отчаянной решимостью Бессонова, парень бросил пистолет, прикрылся руками и зажмурился. Николай выстрелил вновь. Но что это? Ни одна из пуль, выпущенных им из оружия, даже не задела щеголя. Обескураженный, с недовольной гримасой на лице, Николай прекратил огонь и набросился на злодея, врезав ему пистолетом по морде. Эрик поморщился, грубо отпихнул следователя, норовил удрать, но получил удар в челюсть, и в этот удар следователь вложил всю силу своей ненависти. Противник рухнул.