«По-моему, раньше все люди были гораздо умнее. Потому что знали гораздо больше. Ну кто, например, нам с вами может сейчас сказать, какого вкуса ручка ящика письменного стола?»

(Михаил Есеновский «Пусть будет яблоко»)

«Когда ни один человек в школе не смог ответить, как кричит кенгуру, – и учительница Людмила Александровна тоже этого не знала, – и даже директор, который вообще всё на свете обо всём знает, тот тоже не смог объяснить, как кричит кенгуру, – ведь только отважный Коржиков не растерялся, и теперь вся школа умеет кричать, будто стадо перепуганных кенгуру».

(Сергей Георгиев «Коржиков»)

А ещё… Ещё существует совсем уж секретный, потайной мирок, в который вхожи даже не все дети, а лишь самые близкие друзья-подружки – обладатели индивидуальных шифров и личных паролей.

«Мы с Элли знали все чернильные кляксы на нашей парте, все царапины, все вырезанные знаки и буквы и понимали их значение. Чужому этого не объяснишь».

(Ирмгард Койн «Девочка, с которой детям не разрешали водиться»)

Взрослый не может прочитать на заиндевевшем окне послание Деда Мороза, расшифровать тайнопись узоров на обоях, поболтать с игрушечным мишкой, сочинить биографию снеговику. А ребёнок – может. И льдинки безо всякой посторонней помощи складываются у него в слово «вечность».

Взрослый может попасть в мир ребёнка, лишь будучи наделённым магическими свойствами. Вспомним телефильм «Не покидай»: «Девочка, он сейчас не папа. Он – Король при исполнении!» Но редко кому из нас выпадает такая удача и мало кто удостоивается столь высокой чести. А ведь так хочется, так любопытно…

Попробуем воспользоваться следующим рецептом. Отправимся на любую детскую площадку или подойдём к ограде детского садика и станем наблюдать за играющими детишками. Но не как родители и уж тем более не как педагоги или психологи – просто как посторонние люди, случайные прохожие. Забудем о своих профессиях, абстрагируемся от социальных ролей, снимем бытовые маски, что ставят нас «над» ребёнком. И нам откроется масса прелюбопытных вещей!

Как и о чём дети разговаривают между собой (а иногда и с самими собой). Какие движения и перемещения в пространстве они совершают. К чему проявляют повышенное внимание. Чего опасаются и боятся. От чего приходят в неописуемый восторг[11].

Весьма ценные сведения о детском мировосприятии можно добыть также из фантазий. В них воплощаются желания и мечты, страхи и переживания, жалобы и надежды растущего человека.

«Вечером, лёжа в постелях, мы с сестрой придумываем разговоры Марьиванны [нелюбимой няни] и послушной Кати [бывшей любимой воспитанницы этой няни]:

– Доешь червяков до конца, дорогая Катюша!

– С удовольствием, ненаглядная Марьиванна!

– Скушай маринованную лягушку, деточка!

– Я уже скушала! Положите мне ещё пюре из дохлых мышей, пожалуйста!..»

(Татьяна Толстая «Любишь – не любишь»)

«Я… начал рисовать в воображении умилительные картины собственных похорон. О, это будут великолепные похороны! Под звон церковных колоколов, под рокочущие звуки органа толпа людей в трауре заполнит кладбище Верхнего Озера. Я буду лежать на ложе из цветов в стеклянном гробу, и чёрная лошадка повезёт меня в последний путь, и все вокруг меня громко зарыдают…»

(Патрик Зюскинд «Повесть о господине Зоммере»)

«…Вот приду я в булочную, возьму батон белого и полбуханки чёрного, а тут и окажется, что хлеб-то подорожал! ‹…›

Прибегу домой и крикну с порога:

– Сами идите доплачивайте за свой хлеб!

И расстроенный папа заспешит в булочную, сжимая в кулаке две копейки, а мама станет утешать меня, нальёт горячего чая и насыплет в чашку четыре полные ложки сахара».