В общем, теперь я жалею, что опубликовало видео, потому что внезапно не только все в нашей школе посмотрели его, а вообще все. Ко всему прочему один из детективов заставил меня его удалить. (Если хочешь посмотреть, у меня оно есть на телефоне.) И, знаешь, у меня такое чувство, что Табита всего этого и добивалась. Хотела, чтобы люди о ней говорили. Может, она знала, что кто-то снимет все на видео, и она идеально сыграла на камеру, чтобы журналисты потом могли обсосать эту историю и сделать из Табиты жертву. Ну, или кем бы она там ни была.

Я ненавижу проигрывать. Особенно сильно я ненавижу проигрывать Табите.

Наверное, мне нужно пояснить еще кое-что, раз уж мы говорим о проигрышах. Большинство людей считает, что я ненавижу Табиту из-за Бэка. Мол, ходил слух, что он спал с ней, пока встречался со мной. Но я не верю в эту чушь, потому что Бэк сказал, это неправда. Нет, я ненавижу Табиту из-за того, что произошло на втором году обучения, на пьесе.

(Не все сводится к парням, знаешь ли. Девушки куда сложнее, чем кажется на первый взгляд.)

Это была пьеса «Трамвай „Желание“»[8]. Конечно же, я должна была сыграть Бланш – все знают, что я хорошая актриса, и меня утверждали на главную роль почти в каждой постановке в нашей школе. Для меня было важно быть в этом лучшей. Почти все думают, что однажды я стану профессиональной актрисой, но сама я в этом не так уверена.

Итак, прослушивания проходили по средам. Обычно каждый год пробовались одни и те же девочки: Джина Форсайт, Джулия Питерсен, Тара Вотерс и Лекси Рот, которой ужасно не идут светлые волосы (мне кажется, она пыталась копировать меня, и это было просто… милая моя, не надо так). Я случайно услышала, как Тара жаловалась на то, что не может вспомнить строки своего монолога, и как Лекси сказала ей, что она сама планирует «сымпровизировать». Я лишь улыбнулась, потому что знала, что никто из них не составит мне конкуренции.

А потом в зале появилась Табита. Она выглядела как дочь алкоголиков: рваные колготки, черная подводка, громоздкие «мартинсы». В общем, выглядела она так, будто на дворе девяностые или вроде того.

– Что ты тут делаешь? – спросила я. Может, я сказала это не очень вежливо. Может, мне было глубоко наплевать на вежливость.

– Пришла на прослушивание. Мои родители хотят, чтобы я была везде задействована. – Она надула пузырь из жевательной резинки и лопнула его. – Слушай, у тебя все эти штуки очень хорошо получаются. Посоветуешь что-нибудь?

Эти штуки. Как будто мы тут ставили любительские пьесы, которые не стоили ее времени. Она унизила меня этими двумя словами, хотела она того или нет. И мне кажется, что хотела.

Я подготовила один из монологов Бланш из четвертого действия: «Ведет себя как скотина, а повадки – зверя!» Это было одно из моих лучших выступлений. Как только я оказалась на сцене, ко мне вернулась уверенность в собственных силах. «К черту Табиту Казинс. Ей ни за что не получить главную роль», – думала я.

Я не видела, как она проходила прослушивание, поскольку они проходят индивидуально и на них присутствуют только мистер Мансини, который был режиссером пьесы, и миссис Макдугал, которая типа просто всеми командует. Однако, когда объявили, кто получил какую роль, мое имя не было написано напротив роли Бланш. Роль досталась Табите. Мне дали роль Стеллы.

В общем, я немного разозлилась и сказала паре человек, что она, должно быть, что-то сделала для мистера Мансини, чтобы получить роль. Сплетня некоторое время обрастала новыми подробностями, но самым раздражающим было то, что Табита не стала ничего отрицать. Мне кажется, ей все это нравилось.