Савельева ещё на последней перемене договорилась пойти с Наумовой вместе, Иркин дом находился недалеко от дома новенькой.

– Так всё-таки, с кем тебе приходится жить? С какими родственниками?

– Я уже тебе сказала, что одной придётся. Я вчера ночным поездом приехала и сразу нашла этот дом – он находится в двухстах метрах от железнодорожного вокзала. Особняком стоит…

– Так ты будешь жить в том доме, что напротив вокзала? Такой заброшенный на вид?

– Да, так вышло, – Савельева улыбнулась. – А что было делать? Дом принадлежал моей бабушке – папиной матери. Но недавно она умерла, на восемьдесят втором году жизни.

– Я вообще не помню, чтобы в этот дом кто-то входил, – сообщила Наумова, – ни год назад, ни два года. Мы думали, что там никто не живёт. Странно это как-то…

– Так она же старенькая была, может быть, у соседей ночевала. Если боялась.

– А ты, значит, бояться одна там ночевать не будешь? – недоверчиво спросила Ирка.

– Я не буду. С детства не боялась темноты, – улыбнулась Савельева.

Некоторое время они шли молча. Новая одноклассница Савельевой никак не могла взять в толк, а зачем тогда та приехала в такую даль – из Москвы? Чтобы одной готовить себе есть, стирать одежду, в большом пустом доме одной делать домашние задания и со страхом пережидать, пока закончится ночь, чтобы пойти в почти неизвестную ей школу с незнакомыми учениками? Даже расспрашивать об этом Наумова побаивалась. Тем более о родителях. Может, новенькая не хочет её во все свои проблемы посвящать? Или просто врёт, хвалится своим бесстрашием?

– Ты не думай, что я очень храбрая, – неожиданно созналась Люда. – Когда с родителями так получилось, у меня выхода не было. Кому я нужна? А потом как-то постепенно я пришла к выводу, что у каждого бывают неприятности, и все как-то выкручиваются, жить-то надо! Мне уже шестнадцать лет, паспорт в столице успела получить. Считай, взрослой стала, теперь пора приучаться быть самостоятельной. А ты мне поможешь…

– Я? Круто! У меня-то дома всё нормально, город свой и школа – до самой крыши знакомая. Не сравнить с твоим положением. Кстати, а откуда ты про Стасика узнала? Ну, что он из нашего города уехал?

– Так я же говорила, у меня такое иногда бывает…

– Конечно! Бывает! У меня что-то не бывает, и ни у кого из наших одноклассников… Да во всей школе – ни у кого! Ни разу не слышала. Что-то ты, Люся, заливаешь много!

– Не веришь – не надо! – без обиды ответила Савельева. – У тебя ещё найдётся повод на мои причуды удивиться. Это только начало…

Они опустили зонты, потому что дождь даже капать перестал, и молча шли по центральной улице в сторону вокзала. Наумова старалась запомнить все новости про Савельеву и привыкнуть к ним, да так, чтобы не сильно удивляться. Ну, возникают какие-то ассоциации в голове новенькой, придумывает что-то, а потом это что-то правдой оказывается. Разве так не может быть? Взять хотя бы гипнотизёров! За теми подобное нередко водится. Никто же не удивляется. А с другой стороны, чтобы подумать на новую соседку по парте, что она – гипнотизёрша, да такое даже присниться не может! Внимательно взглянув на Иру, Савельева вдруг сказала:

– Наверное, Стасик Сироткин был твоим хорошим товарищем? Или другом? И ты жалеешь, что он исчез?

– Да он же не исчез вовсе! Просто его семья в другой город переехала. Ты сама об этом сообщила, – Наумова как бы вновь начала переживать про Стасика. – Конечно, парень он был правильный, всегда мне помогал на уроках, домой провожал, покупал мороженое. Такой не может не нравиться! Хочешь тайну открою? Однажды мы с ним даже целовались в нашем подъезде. Весной ещё.