Итак, Халифа писал письма, давал взятки, собирал крупицы информации, какие случалось обронить Биашаре, и в целом был доволен жизнью. Халифа был прирожденный сплетник, умел и слушать, и сеять слухи, и Биашара не ругал его за то, что он проводит время за разговорами на улицах и в кафе, а не за письменным столом. Всегда лучше знать, что говорят, чем пребывать в неведении. Халифа предпочел бы активнее участвовать в делах фирмы и знать о них больше, но этому не суждено было случиться. Он даже не знал код от сейфа хозяина. Если ему требовался какой-то документ, приходилось просить Биашару его достать. Купец держал в сейфе уйму денег и никогда не открывал его дверцу настежь, если в кабинете был Халифа или кто-то из посторонних. Если же нужно было что-то достать, Биашара загораживал дверцу собою, чтобы никто не видел, какую комбинацию цифр он набирает на замке. А чуть-чуть приоткрыв дверцу, запускал руку внутрь, точно вор.

Халифа проработал у бваны Амура три года, как вдруг пришло известие о смерти матери. Мариаму было под пятьдесят, ее смерть застала Халифу врасплох. Он поспешил домой, к отцу, нашел его измученным и убитым горем. Халифа был единственным ребенком, но в последние годы почти не видел родителей и удивился, до чего ослаб отец. Он явно чем-то болел, но не мог сходить к лекарю и узнать, в чем дело. Доктора в округе не было, ближайшая больница находилась в том городке на побережье, где жил Ха-лифа.

– Что же ты мне ничего не сказал? Я бы приехал за тобой, – укорил отца Халифа.

Отец дрожал всем телом: он совсем обессилел. Работать он уже не мог, целыми днями сидел на крыльце двухкомнатной хижины в поместье хозяина и безучастно смотрел вдаль.

– Она меня одолела несколько месяцев назад, слабость эта, – ответил отец Халифе. – Сперва я думал, уйду первым, но твоя мать меня опередила. Закрыла глаза, уснула и не проснулась. И как мне теперь быть?

Халифа провел с ним четыре дня и по симптомам догадался, что у отца малярия. Его била лихорадка, желудок не держал пищу, белки пожелтели, в моче была кровь. Халифа по опыту знал, что в поместье кишат комары – значит, есть опасность заразиться. Он спал в одной комнате с отцом; руки и уши Халифы были в укусах. Утром четвертого дня он проснулся и увидел, что отец еще спит. Халифа не стал его будить, ушел в дальнюю комнату умыться и вскипятить воду для чая. Стоя над закипающим чайником, Халифа вдруг испугался, вернулся в комнату и понял, что отец не спит, а умер. Некоторое время Халифа смотрел на мертвого отца, такого морщинистого и худого (а ведь при жизни был силач и победитель). Он накрыл отца простыней и отправился в контору за подмогой. Тело перенесли в маленькую мечеть в деревне близ поместья. Там Халифа обмыл отца, как требовали обычаи, ему помогали служители, сведущие в ритуалах. Ближе к вечеру отца похоронили на кладбище за мечетью. Халифа пожертвовал скудные пожитки, оставшиеся от матери и отца, имаму мечети и попросил передать нуждаю-щимся.

Вернувшись в город, Халифа несколько месяцев чувствовал, что остался один в целом свете, неблагодарный, бестолковый сын. Чувство это стало для него неожиданностью. Он много лет жил вдали от родителей – сперва у учителя, потом у братьев-банкиров, теперь вот у купца – и ничуть не стыдился, что совсем их забросил. Их безвременная кончина стала трагедией, приговором ему. Он ведет никчемную жизнь в чужом для него городке, в стране, где не утихает война: регулярно сообщают об очередном восстании то на западе, то на юге.

Тогда-то Амур Биашара и завел с ним разговор.

– Ты у меня уже несколько лет… Кстати, сколько именно – три, четыре? – начал он. – И всегда поступал уважительно и разумно. Я это ценю.