– Не смотри туда, – тихо просит Дэвид по-английски.

Андрей в джинсах и когда-то белой футболке, которая теперь стала серо-рыжей, сидит на корточках, закрыв лицо руками.

С улицы раздаются выстрелы. Андрея колотит мелкой дрожью, Алехандро молниеносно отпрыгивает от окна, Паула вскрикивает, Дэвид вытирает слезы, Дэниэль вздрагивает, Бастиан одними губами читает какую-то молитву. Жульен и Марк, первыми заметив, что в помещение ворвались боевики, покорно встают лицом к стене, сомкнув руки за спиной.

– Лицом к стене! – разъяренно напоминает террорист на английском, так как остальные, еще не отошедшие от шока, похоже, не спешат следовать примеру товарищей по несчастью.

Не дожидаясь, пока в ход пойдет дубинка, пленники повинуются. На Андрея надевают наручники и выводят наружу, закрыв дверь. Обратно его приводят примерно через полчаса, освобождают от оков и запирают камеру. Он медленно ложится на толстовку на правый бок. Его левая рука красная и сильно припухла, а со спины из-под футболки тонкой струйкой сочится кровь. Подойдя к пострадавшему, Марк оголяет его спину и осматривает ее.

– Жить буду? – грустно усмехнувшись, спрашивает Андрей.

– Да, ничего серьезного. Повернись на спину, пожалуйста, – просит он.

Андрей, сморщившись, без особого энтузиазма выполняет его просьбу.

– Вывих, – выносит вердикт Марк, осмотрев его левую руку.

– За что они тебя так? – со смесью удивления, сочувствия и страха спрашивает Алехандро.

Никто, конечно, не думал, что с ними будут обращаться по закону, но первая кровь в их компании выживших могла означать дурные вести.

Андрей молчит, из его глотки вырывается лишь едва слышный однократный стон.

Бастиан стучит в стену: хочет попросить что-нибудь ледяное, жгут и обезболивающее. Боевик приходит, как ни странно, быстро. Журналист озвучивает свое требование. Усмехнувшись и заявив, что русский точно ничего не получит, преступник уходит, заперев камеру.

Дэвид, сняв свою футболку, рвет ее и протягивает часть ткани пострадавшему, Андрей засовывает ее в рот, чтобы не прикусить язык и щеки.

– Готов? – спрашивает Марк.

Андрей кивает. Мужчина вправляет вывих, пострадавший, скривившись, издает оглушающий вопль, Марк накладывает ему повязку из остатков футболки.

– Все, умничка, – подытоживает он дружелюбно, вставая с корточек.

Жульен протягивает Андрею ломтик хлеба, оставшийся с того, что в мирное время назвали бы обедом. Мужчина запихивает еду в рот, вытирая инстинктивно нахлынувшие слезы и дежурно поблагодарив. Дэвид надевает темное худи на голое тело.

– Теперь легче будет, – с полувопросительной интонацией добавляет Дэниэль.

– Да, и мы скоро будем на свободе, – обнадеживает Марк.

– Это вы будете, – поправляет его Андрей, поставив логическое ударение на слове «вы».

– То есть? – Дэвид удивленно вскидывает бровями. – За всех заплатят выкуп.

– За меня не заплатят, – он мрачнеет.

Американцев, британцев и представителей некоторых стран зарубежной континентальной Европы сегодня расстреляли, так как их правительства договариваться отказались. Оставшимся пока в живых гражданам других зарубежных европейских государств повезло больше: их власти то ли более сговорчивы, то ли более гуманны. Большинство пленников – журналисты, Марк – врач, а среди убитых есть еще пара переводчиков и представителей других невоенных специальностей.

– Тебя снимали на видео для выкупа? – спрашивает Жульен, присаживаясь рядом с Андреем по-турецки.

– Я в очередной раз отказался от того, чтобы за меня платили деньги, поэтому меня избили. Как вы сможете жить после этого? – повысив голос, мужчина встает. – Понимая, что за эти пачки долларов они смогут взять в заложники не один, не два и даже не 10 школьных автобусов? Зная, что на вашей совести будет кровь и загубленная психика невинных детей?