– А ты у нас, – сказала Маша.

– Нас ждут. Скоро приедет папа. Надо одеваться.

Хельга ускакала в спальню. Маша убрала со стола и пришла к ней.

– Ты заигрываешь с ним? – обратилась Маша к подруге.

Хельга разглядывала своё отражение в зеркале.

– Заигрывать – это как бумажный бантик на ниточке. Помахал им перед носом котёнка, он и порвался весь. Нет, это совсем не то. Тут как обухом по голове, и я увидела себя со стороны. Мне не надо его приручать, быть служкой во всём и всегда, лишь бы он оценил мою заботу и остался со мной. Он делает это за меня. И, видно, бабушки ошибаются порой и говорят не дело совсем. Любовь и лилипутам нужна. Мать за ней и ушла, наверное.

Сердилась Маша, сердито произнесла свою тираду и Хельга.

– Не смей надевать дурацкие полосатые гольфы, – выпалила в сердцах Маша и получила рассудительный ответ.

– Я без них, как червяк в юбочке. В гольфах, пусть по-детски, зато не безобразно выгляжу. Ты сама посмотри…

Хельга доверчиво сняла гольфы и приподняла край юбки в складочку.

– Мне прямую юбку нельзя носить. Полное уродство!

Маша была сражена.

– Я стерва. Прости меня. Что на меня нашло?

– Всё нормально, иначе ты не была бы женщиной. Жерар мне тапочки собирается купить. Придётся отказаться. – Хельга счастлива незнамо почему, потому и шутила.

– Всё равно он уедет…

– Да, он уедет, а тапочки пусть останутся.

– Пусть.

Подруги обнялись и замерли, изучая собственные мысли. Голос Жерара вывел их из оцепенения.

– Уже идём. Как я выгляжу? – Маша спросила и ужаснулась тому, что Хельга никогда об этом не спрашивает.

– Ты, Маша, всегда красивая, даже голая.

– Может, мне дома остаться?

– Хватит умничать! Пошли.

Подруги вышли к Жерару. Высокая, стройная сестра его и странная мудрая девочка. Разные такие.

– Красивые подруги у меня сегодня, – сказал Жерар. И он нисколько не врал и не приукрашивал.

Маша взяла Хельгу за руку и повела к выходу. Когда дверь закрыли на ключ, эстафету перенял Жерар. Теперь он повёл за руку Хельгу по ступеням. Во дворе возле машины стоял Борис Николаевич и приветливо махал рукой. Подруга дочери уже не казалась ему странным существом. Нормальный человек, только маленький.

– Как мама чувствует себя?

– Спасибо, Жерар. Хорошо. Вы родные люди, но в данный момент чужие. Ей тяжело, вину за собой чувствует. И тебе, думаю, не очень легко.

– Понимаю. Хочу цветы купить. Это можно?

В цветочном магазине было холодно. Жерару всё интересно. Он красив, вежлив, его произношение выдаёт в нём иностранца. На него обращают внимание. Он выбирает для мамы бордовые розы, для сестры белые лилии. В каждом букете одиннадцать цветов. Ни фольга, ни целлофан ему не нравятся. Ленты для оформления букета жёсткие и все ядовитых оттенков. Ну всё иностранцу не нравится!

– Бант. Воздушный бант. Можно плетёный плоский лоток с ручкой… Я не посещаю сегодня кладбище. Это подарок маме, сестре и подруге. – Он оборачивается к Борису Николаевичу. – Хельга маленькая. Розы почти с её рост. Что купить?

Оба смотрят на герберы. Они напоминают Хельгу. Цветы головастые, лобастые, с выпуклой серединкой и без листьев на стебле.

– Нет, их не надо, – растерялся Борис Николаевич.

– Да… – согласился Жерар, блуждая взглядом по прилавкам. – Вот это, пожалуй.

Он показывает на маленький букет. Весь в кружевах и атласных ленточках.

– Это свадебный букет для невесты. За ним должны приехать и забрать. Он дорогой.

– Продайте его мне. Я настаиваю. – Жерар расстроился.

– Вы сделаете ещё один и продадите два букета, – посоветовал Борис Николаевич.

– Могу не успеть.

– Так продавайте быстрее, не тяните время и делайте второй, – стояли на своём мужчины.