– Можно мне посмотреть телевизор?

– Не можно. Минут десять, не больше.

– Хорошо.

Только Татьяна вытянула из-под головы большую подушку, положив на её место поменьше, подвигала всем телом, чтобы прочувствовать под собой чужой матрац, как тут же поплыла в мир сна. Когда Борис Николаевич закончит шуршать бумагами и клацать по клавиатуре, Татьяна просмотрит несколько ярких слайдов и поплывёт дальше за утренней дрёмой. Собачка вскочит на свои тонюсенькие ножки в кровати и оскалит зубки навстречу мужчине, вошедшему в комнату.

– Неблагодарная трясучка! Впрочем, на твоём месте я тоже бы показывал зубы.

Он разговаривал с собакой и раздевался. Переложил собачку на другую сторону кровати.

– Спать на кровати теперь ты не должна.

Собачка зарычала.

– Тихо ты… Спи. Согласный я.

И тоже провалился в сон. Собачка всю ночь не сомкнёт глаз. Будет лежать и созерцать в темноте очертания своего счастья на кровати. Что же делать с мужиком? Два огонька на «ветродуе», зелёный и красный, сольются в один, и она заснёт, когда в комнате станет светать.

Утро. Восемь часов. Девять часов. Ни единого звука. В кровати спят двое, вернее, трое. Собачка заснула совсем недавно, и потому её сон крепок. Женщина открывает глаза. Странная люстра висит над головой. Как будто застывшую связку воздушных шариков перевернули и прикрепили к потолку. Она переворачивается набок, собачка скатывается с визгом по натянутому одеялу.

– Прости меня, дорогая. Здравствуй, дорогая! Здравствуй, моя любимая!

– А я? – раздаётся за спиной.

– К тебе привыкать надо.

Он отмахнулся от зарычавшей собачки.

– Неплохо, что сегодня суббота, да?

– Мне всё равно надо быть в больничке до часу.

– И мне нужно быть в офисе. Надо вставать.

– Где ты нашёл Джеки?

– В нашем дворе стоит хлебный ларёк. Он к нему прибился. Я купил квартиру, стряпал дизайн, завозил мебель, обживался… Он всё это время жил в ларёчке. Женщина там работает сердечная. Повезло твоему псу.

Борис Николаевич умывался, расплёскивая воду вокруг себя. Татьяна стояла рядом, искала глазами тряпочку, которой можно будет потом навести порядок в ванной.

– Вечером купим, – буднично решила она. Но Борис Николаевич открыл шкаф, достал маленькое полотенце и вытер насухо кран и кафель вокруг него и повесил на зеркальный змеевик сушиться.

– Я же ещё не умывалась.

– Я и за тобой вытру.

– Ещё чего!

– Побурчи ещё. Мне нравится.

Он обнял её за плечи и стал рассматривать себя и её в зеркале.

– Это моя дочь, назло мне, забрала Джеки из моей квартиры и недосмотрела за ним.

На крышке унитаза сидела и жалобно повизгивала собачка. Влажные её глаза не сходили с лица хозяйки.

– Никаких рук! – строго сказал собаке Борис Николаевич.

– Не расстраивайся, дорогой! Он скоро уйдёт.

– Ах, вот вы как! Сговор! Ты на работу собиралась.

– Передумала. Позвоню и придумаю что-нибудь. Надо же мне осмотреться здесь. Составлю список необходимых вещей для совместного проживания, – Татьяна иронично подчеркнула голосом последние слова.

– Не надо ничего придумывать. Скажи так, как есть.

– Как же у нас есть?

– Ты переехала к любимому мужчине.

– Так уж и любимому?

– К любимой собаке. Тебя это устроит? – Мужчина начинал сердиться.

– Меня устраивает первое и второе.

– Спасибо.

Пауза. Поцелуй. Недолгий. Пробный.

– За три квартиры платить будем. Моя квартира, трёхкомнатная, твоя и дочкина над головой, – подняв глаза к потолку, размышляла женщина.

– Тема эта для глубокого анализа. Если навскидку, можно обменять на приличный дом. Раздолье для собаки!

– А-в-в! (я здесь), – обозначился Джеки.

Спешить некуда, завтракали размеренно и чинно. Разглядывали себя, слушали друг друга, думали, говорили, и всё это одновременно. Ей нравилась роль хозяйки. Ему нравилась новая хозяйка. Они продолжали играть в игру, название которой – путь к совместному счастью. Пробник, конечно, но вполне удавшийся. Они попрощались, как настоящие муж и жена у двери.