Они замышляют подвох и интригу,
Кивают и внемлют и ветру, и мигу.
И строить глазёнки они мастерицы.
Мелькают юбчонки, усмешки на лицах.
На тоненьких ножках – соцветья ромашек.
Им осень не сделает добрых поблажек.
Ликуйте, ромашки, под солнечным оком!
И радуйтесь миру с улыбкой широкой.
Ближе не подходи
Давлю из себя улыбу,
А ближе не подходи.
Какую ношу я глыбу —
Не знаешь ты – на груди.
Какие темницы прутья,
И что за безумный змей
Терзает словесной мутью,
Как кто-то нажмёт на «плей».
Как часто тянет полынью
В моем заповедном краю.
Из воска фигурку я вылью
И может, кого-то убью.
К кому-то – в обличии сером,
К кому-то – чёрен лицом.
А мой был начертан мелом.
И ожил зловещий фантом.
С какой филигранной планеты
Сбежал он из чёрной дыры,
Где кровью умылись рассветы,
Где финиш занятной игры.
По зимней радуге скользкой,
Что стала в мороз столбом, —
Пушинкой, снежинкой, воском —
Во мне построил свой дом.
В себе все девять носила.
Родился голубоглаз.
Вокруг смотрел молчаливо,
Пока не шлёпнули раз.
Крестили одной водою —
Смотрел вокруг, не кричал.
Мне дали крестик с бедою.
Второй его выручал.
Единой связались датой.
А крёстной – дедова мать.
И кто тут был виноватый —
Через семь годов умирать
Ей пришлось день в день, как крестины.
Без опоры остался малец.
Может, это лишило силы,
В жизнь вошёл он, как в чёрный лес.
Может, кто-то поставил подножку,
Чтоб затылком – о крепкий лёд?
Обрядили в чужую одёжку,
Опоили невинный рот?
Бесприют: не жилец и не странник.
Безраздел: путь его или мой.
Данный небом заблудший посланник?
Преисподней лукавый изгой?
Карма?
А может, это карма – хулиганом
Или каким отпетым дураком
Влачить себя по жизненным барханам,
Ломиться в дверь шершавым кулаком.
Или лететь за радугой сквозь тучи,
Иль у дороги – прятаться в кустах
(Стоять и ждать клиента), чтоб везучих
Раскошелить с улыбкой на устах.
Таскать дрова иль шпалы в нашем веке
И драный холст с заплатой на душе.
Или впрягать в свою упряжку реки
И балансировать на скользком рубеже…
Влечёт людей по жизни безотчётно
Неведомая сила, верь – не верь.
Корабль на автомате, беспилотный.
И вряд ли спрыгнешь в замкнутую дверь.
Не веришь в карму, дерзкий и отпетый?
А кто по круговой, по колее?
Из года в год твоё все то же лето,
Как на обед – куриное филе.
Сны в осень
Этот насмешливый сон провоцирует осень.
Каждый виток годовой просто так не смахнуть.
Как неизбежно рога оставляются лосем,
Так норовит и умерший ко мне соскользнуть.
Встреча, знакомство, объятье и первые ссоры.
Тащит на путь, обещающий негу и блажь.
В сумрачном небе рисуем предвзято узоры.
И за восторг принимаем отчаянно фальшь.
Снова слова, будто грохот из чрева пещеры.
Путь за соломкой истоптан, разлит керосин.
Поздно роптать, как и требовать пламенной веры.
Каждый лишь волен вернуть для себя мезонин.
Порознь, не вместе прошли километры и цели.
Заполонили сердца дел и синтезом сфер.
Что же с уходом тепла проникаешь ты в щели,
Разве их много для тех, кто не ведает мер.
Завидно видеть мои развлеченья и старты,
Ревность опять пожирает и уксус бурлит?
Снова гундосишь, красуясь несметно, что стар ты.
И раздирает в клочки нашу связь динамит.
Осень твоя, словно злая чумная девчонка,
Криво щербатится зубом и метится в пах.
Кровь, и ремень, и скакалка, и эта ручонка…
Воздух распадом и тленьем так жутко пропах.
Жили нескладно, и много ль скопили сокровищ,
Часто ль гармония пела нам гимны свои?
Что же сбегаешь упрямо с загробных урочищ?
Знай, не поют на Покров с голых кущ соловьи.
***
Там, где летают чайки
Под грозными небесами,
Там, где в лихую полночь
Мерещится горний свет,
Ранний приход встречайте
Кого-то в широкой раме.
И забывайте горечь
Тяжких и долгих лет.