Трудно быть одной против целого мира, постоянно играть роль. С Даниилом можно хотя бы на время стать собой. Он – гавань, в которую будет заплывать её корабль после шторма.

Эрмина Кареновна пришла в гости на следующий же день. Алиса могла дать руку на отсечение – без Даниила тут не обошлось. Вот такой он человек – стоит сказать о том, что чего-то хочется, и планеты выстроятся в одну линию, если нужно, но желаемое окажется у неё.

Алиса наблюдала за Эрминой Кареновной из окна палаты, пока та разговаривала с Яблочковым. Мать Анаит выглядела немного осунувшейся, словно всю ночь не спала, и подавленной, но старалась держаться бодро. Темно-синее платье только подчеркивало нездоровый, почти серый цвет кожи. А ещё женщина будто постарела на несколько лет за прошедший месяц.

Наблюдая за разговором, Алиса впервые задалась вопросом: а правильно ли поступила, заставив бедную женщину прийти? Видно же, что для Эрмины Кареновной все происходящее дополнительный стресс. Каково ей сейчас? Идти на встречу к дочери, которая может на всю жизнь остаться калекой. Но даже если и не останется, то точно никогда не будет сама собой. Каково так жить? Каждый день просыпаться с мыслью, что все случилось по её вине?

У Алисы не каменное сердце, и все же отступать поздно.

Эрмина Кареновна выслушала Яблочкова, и нетвёрдым шагом подошла к палате, выглядя и радостной, и встревоженной, и измождённой одновременно. Алиса некстати вспомнила, что выглядела так же, когда у Ники начали резаться зубки. В те дни детская буквально превратилась в филиал ада на земле! Поднялась температура, пропал аппетит. Ника постоянно плакала и очень плохо засыпала. Алиса делала все, что могла, чтобы облегчить состояние дочери – купила много игрушек, которые можно жевать, помогая десне прорезаться, мазала мазью, чтобы снять болевой синдром, давала жаропонижающее и постоянно находилась рядом. Отчасти это помогало, но чаще только забывшись беспокойным сном Ника успокаивалась. Иногда Алиса не в состоянии успокоить дочь или как-то помочь ей, просто сидела рядом и плакала рядом. К счастью, первый зубик прорезался меньше чем за неделю. Второй тоже резался дня четыре. А остальные три уже лезли легче.

Воспоминания о Нике встряхнули Алису и убили всякие сомнения. Жалость к другой матери, потерявшей дочь, не должна перевешивать желание отомстить за смерть собственной. Необходимо поговорить с Эрминой Кареновной, значит, разговор состоится.

«Не смерть! – тут же поправила себя Алиса. – Убийство!». Нельзя об этом забывать. Дочь Эрмины Каерновны умерла по собственной глупости, а Нике не дали шанса выбирать свою судьбу. И возмездие должно настигнуть каждого виновного.

Робко постучавшись, Эрмина Кареновна вошла в палату. Алиса сидела в кресле-каталке возле столика, за которым обычно ужинала с Даниилом. Воспоминания о Нике разбередили старую рану, и сейчас Алиса невольно разнервничалась. Плохое состояние для дружественной встречи. Глубоко вдохнув, она постаралась расслабиться. Но видимо получилось плохо. Едва взглянув на предполагаемо дочь, Эрмина Кареновна замерла у порога, и пробормотав:

– Я знала, что ты будешь мне не рада… – попыталась уйти.

– Нет-нет! Не уходите! – встрепенулась Алиса и, если бы могла, то вскочила на ноги и схватила за руку, чтобы удержать. Но смогла только сложить руки в молитвенном жесте и попросить: – Пожалуйста!

Эрмина Кареновна остановилась, нерешительно постояла, но все же вошла. Ей было заметно не по себе от встречи один на один. И Алиса не знала, что сказать или сделать, чтобы уменьшить напряжение между ними.