– Я ведь знал его… Всегда вежливый, спокойный, представительный…

– Вот эти вежливость да представительность зачастую и позволяют казнокрадам охмурять доверчивых людей. Много, Петя, у народа денег стало, поэтому не сразу поймешь: честным трудом человек свое благосостояние строит или махинациями обогащается.

– Интересно, кто помешал Алексаняну забрать из пиджака Головчанского три тысячи?

– Трудно угадать… Мне только кажется, не Алексанян отравил Александра Васильевича. И вот почему… Хачик Геворкович не тот человек, который может подсыпать яд. Он резок, вспыльчив, нахален. Такие уж если разделываются с обидчиком, то не исподтишка.

– Почему же Хачик скрывает свое отсутствие в гостинице в ту ночь?

– Надо выяснить почему… Кстати, я не исключаю, что Головчанский погиб не из-за денег…

– Будем искать женщину?

– Придется, наверное, поработать и по этой версии. Голубев рассказал тебе о Тосе Стрункиной?

– Рассказывал. Крутит, конечно, чего-то Тося… Ну а какое впечатление произвела на тебя жена Головчанского?

– Похоже, избалованная… Смерть мужа для нее – трагедия, но завистницам не хочет этого показать, хорохорится.

– Любопытно, давно закончила институт и всего-навсего старшей лаборанткой работает. На ее месте, по-моему, десятиклассница справится.

– Она из той категории жен, что живут авторитетом руководящих мужей, а не своим собственным.

В кабинет вошел нахмуренный Слава Голубев.

– Что невесел? – спросил Антон.

– Был на похоронах Головчанского. – Слава присел у торца стола. – Пышная церемония… Одних венков штук семьдесят. Руководство района присутствовало. Начальник отдела кадров «Облсельстроя» на черной «Волге» из Новосибирска приехал, с речью на кладбище выступил. Упомянул, что уже готовился приказ о назначении Александра Васильевича начальником одного из ведущих отделов областного управления, но вот, мол, безжалостная смерть вырвала из наших рядов…

– Серьезно? – спросил Бирюков.

– Да.

– Вот это предстоящее назначение, по всей вероятности, и разожгло у Головчанского жажду срочного обогащения. Давайте прикинем… Здесь Александр Васильевич был распорядителем кредитов. Сколько хотел, столько и накручивал по договорам наемным бригадам. Да еще с колхозов-совхозов «премиальные» выжимал. В областном управлении таких возможностей нет. Там твердый оклад. Ну, может быть, какие-то премиальные, если все управление успешно сработает. Так что Головчанский хотел переехать в Новосибирск с гарнитурами, коврами, машиной и дачей.

– Логично, – подтвердил следователь Лимакин.

– Олега Туманова на похоронах видел, – продолжил Слава. – Чего-то неладно с ним… Поговорил бы ты, Игнатьич, с Олегом по душам…

Бирюков сделал пометку в календаре, посмотрел на Голубева:

– Тося Стрункина меня заинтересовала. Был кто-то у нее в ту ночь. И не исключено, что Головчанский…

– Я такого же мнения! – воскликнул Слава.

Антон быстро заполнил повестку и протянул Голубеву:

– Пригласи, пожалуйста, завтра Стрункину ко мне. Туманова сам вызову.

Зазвонил телефон. Секретарь-машинистка из приемной подполковника Гладышева сказала, что в отдел только что поступила телеграмма из Николаевки Крымской области. Антон поднялся, чтобы сходить за ней, но Голубев, узнав, в чем дело, быстро проговорил:

– Сиди, я мигом сбегаю.

Буквально через минуту он вернулся, передал Бирюкову телеграфный бланк и удрученно сказал:

– Ну, братцы, дает прикурить Головчанский. В общем, тайна, покрытая мраком…

Из Николаевки сообщали: «Телеграмма № 245 подписана Головчанским А.В. указанием адреса отправителя – пансионат “Солнечный”. Проверкой выявлено: отдыхающий такой фамилией пансионате не появлялся. Интерес представляет, что нашем почтовом отделении второй год употребляются телеграфные бланки белого цвета. Цвет бланка № 245 синий. Это дает основание предполагать: телеграмма отправлена не местным жителем. Оригинал № 245 изъят, отправлен вам авиа. Принимаем меры установлению отправителя. Результат сообщим дополнительно».