Офицер не выдержал и ударил его увесистым кулаком в живот. Юноша застонал от боли.

– Назови свое имя! Говори, как ты смог проникнуть внутрь!

Парень опять опустил голову и уставился в пол. Джакуриец озлобленно зарычал и плюнул на пол.

– Поганец…

Бригадир Скалл был вне себя. Еще бы: прошлым вечером этот ненормальный каким-то совершенно непостижимым образом прошмыгнул мимо дежурного наряда и шастал по военному лагерю как по родному дому. Естественно, наглеца быстро заметили и схватили. Из вещей при задержанном была лишь легкая дырявая сумка, в ней не было ничего, кроме платка и завалявшихся на дне сухих хлебных крошек. Одет неизвестный был в какие-то лохмотья: грязная льняная рубашка, выцветшая серо-коричневая безрукавка без пуговиц, запыленные штаны и ботинки. Все покрыто заплатками.

В целом, ничего примечательного во внешности парня не было: крупные черты лица, каштановые, слегка кудрящиеся волосы, не толст, но телом обладал массивным. Впрочем, по сравнению со стоящим рядом джакурийцем привязанный к стулу казался маленьким, но так было бы и с любым другим калидианцем, если бы он оказался на месте пленника. Несмотря на общую заурядность, одна деталь внешности юноши все-таки была необычна: на правой стороне лица и его правой руке были тонкие отметины тускло-голубого цвета, немного напоминавшие рисунок молнии или выступивших вен. Офицер не мог не обратить на них внимания во время допроса.

– Что у тебя с мордой? Это какие-то культовые татуировки? Ты сектант?

Парень продолжал молчать. Скалл озлобленно зарычал и приблизил кинжал к его горлу.

– Я привык, что, когда задаю кому-то вопрос, мне непременно на него отвечают. Таковы правила в моем лагере. Когда этого не происходит, моему «собеседнику» бывает очень плохо.

Пленник дрожал. Он хорошо понимал, насколько незавидная у него участь. Все было ясно с самого начала, с момента, когда его схватили и притащили в эту комнату.

Джакурийцы – суровый народ. Они не жалуют посторонних, особенно когда это представители другой расы. А здесь произошел совсем исключительный случай – калидианец проник на джакурийский военный объект.

Пленник понимал, что вряд ли сможет избежать смерти, но надеялся, что своим молчанием сможет хотя бы ненадолго оттянуть неизбежное. Ведь на самом деле ему даже нечего было сказать своим пленителям, все, что у него было, – лишь его имя. Он был простым бродягой, забравшимся в джакурийский лагерь только лишь ради припасов и не более. Офицер не знал, что парень влез в лагерь не один. Не знал, что парня бросили на произвол судьбы его же товарищи, когда их засекли на полпути к складу. Юноша думал, что он до сих пор жив только лишь потому, что джакуриец не знает, кто он такой. Когда офицер догадается, что он просто неумелый вор, он прибьет его, как дворовую собаку. Впрочем, как уже было сказано, смерть ждет его в любом случае, вопрос лишь в том, насколько долго парень сможет ее оттягивать…

Юноша отчаянно пытался что-то придумать, но думать под суровым взглядом джакурийского офицера получалось из рук вон плохо.

«Да что же делать?! – вопрошал он про себя в отчаянии. – Я ведь даже не должен быть здесь! Что ни придумаю, никакого оправдания этому идиотскому поступку найти не могу… Может, стоит наконец признаться, все объяснить, как было на самом деле? Вдруг даже у джакурийцев найдется хоть капля сострадания к голодному бездомному? Нет… нет, я пришел воровать у армии. Чужой армии… Надо придумать что-то получше…»

Судорожные раздумья парня прервал скрип железной двери.

– Бригадир! – вошедший офицер отдал честь старшему по званию.