– Комиссар Шнайдер, – ещё не совсем проснувшись, ответил на вызов Марк.

– Я закрыла дело, – сообщил ему голос Дианы.

– Почему? – Марк сел и хотел потянуться, но ответ коллеги заставил его тут же вскочить с дивана.

Через три минуты он уже шёл быстрым шагом к своему полицейскому участку. Он ни на секунду не сомневался, что кто-то в этой истории что-то явно упускает. Марк должен был расставить всё по местам.

Эмма вышла из здания редакции, построенного на рубеже веков в стиле арт-нуво, с украшенным лепниной эркером и огромными окнами, выходившими на тихую улицу, утопавшую летом в зелени, а осенью – в пурпуре и золоте. В тонких струях дождя краски казались более яркими и глубокими, а воздух, наполненный запахом мокрой листвы и асфальта, чище и насыщеннее. Где-то вдалеке шумели машины, но здесь был слышен только шорох капель по крыше и тротуарам.

Эмма раскрыла зонт, но не успела сделать и шагу, как рядом возник Мартин Думкопф, их штатный фотограф. Пригладив свои короткие светлые волосы, он подмигнул девушке.

– Хорошенькая погодка для прогулок, а? – сказал он, вытаскивая из пачки сигарету.

– Совсем не хорошенькая, – возразила Эмма и, вежливо улыбнувшись, вышла на тротуар. Потоки воды весело стекали в ливневую канализацию, и только Эмма подумала о том, что бежевый костюм плохо сочетается с проливным дождём, как её окрикнул Мартин.

– Тебя подвезти?

– Да, пожалуйста, – тут же согласилась она, но уже через пару минут начала сожалеть о своём решении. Не выпуская сигареты изо рта, Мартин завёл двигатель и спросил:

– Куда поедем?

– Прямо по Ранкештрассе, – ответила Эмма, пристёгиваясь.

– Прямо по Ранкештрассе, – повторил Мартин, выезжая на проезжую часть. – А чего там, на Ранкештрассе?

– Итальянская кофейня, – произнесла девушка, чувствуя, как заслезились глаза от сигаретного дыма, моментально заполнившего маленький салон «смарта».

– Опять босс самодурством занимается, а? – усмехнулся Мартин.

Эмма тактично промолчала. Несмотря на то что она боялась своего шефа до дрожи в коленях, Эмма относилась к нему с глубоким уважением, и не любила сплетен и уж тем более никогда не становилась их источником, даже если узнавала какие-то занятные подробности из личной жизни господина Шульца. Вроде того, что он любит ездовых собак или предпочитает проводить отпуск на «даче», сохранившейся с ГДРовских времён.

– А ты чего сегодня натворила, а? – спросил Мартин, чтобы поддержать беседу.

– Ничего, – сказала Эмма, вглядываясь в расплывавшиеся за окном витрины. Они уже ехали по Ранкештрассе, но, как назло, она никак не могла вспомнить справа или слева должна быть кофейня.

– А чего тебя сегодня копы на работу привезли, а? – ехидно поинтересовался мужчина.

– Это мой сосед, – почему-то соврала Эмма и сама себе удивилась, – предложил утром до работы подбросить, и я согласилась, чтобы в дождь не мокнуть.

– Сосед, значит, – протянул Мартин. – А сколько лет соседу, а? Молодой, красивый?

– Да что ты, – отмахнулась Эмма, – ему уже лет тридцать.

Мартин пригладил волосы и мельком взглянул в зеркало заднего вида. Ему тоже тридцать, что же он теперь, дряхлый старик?

– Значит, тебе не нравятся мужчины в возрасте? – сделав затяжку, Мартин выпустил колечко дыма в сторону Эммы.

Девушка покраснела и сделала вид, что не расслышала вопроса.

– Может, как-нибудь сходим вечером выпьём чего-нибудь, а? – непринуждённо предложил Мартин.

Эмма прикусила губу и попыталась улыбнуться мужчине, но в этот момент прямо по курсу выросла пятидесятиметровая шестиугольная часовня из синего стекла, а рядом с ней скрытая под белыми пластинами Мемориальная церковь кайзера Вильгельма