Джемаль уверял, что Шлегель, когда он нашел ее, была, несмотря на тяжкие увечья, еще жива. Вся в крови, еле шевеля губами, женщина несколько раз прошептала два слова – «Тот» и «цафардеах», – после чего впала в кому, из которой ей не суждено было выйти. Однако иных свидетелей убийства, способных подтвердить сказанное, следствие не нашло, если не считать старика охранника, утверждавшего, будто он слышал приглушенные крики, доносившиеся из глубины храма, и видел краем глаза, как кто-то, сильно хромавший и с «чем-то странным на голове, точно смешная птичка», поспешно удалился с места, где было совершено преступление. Впрочем, дед был полуслепой да вдобавок ко всему еще и слыл алкашом, и его слова в то время никто всерьез не воспринял.

Дело взял под свой контроль тогдашний глава полиции Луксора, старший инспектор Эхаб Али Мафуз, назначив себе в помощники собственного зама, инспектора Абдула ибн-Хассани. Двадцатичетырехлетнего Халифу, который только что был переведен в Луксор из родной Гизы, также подключили к работе. Так ему в первый раз довелось расследовать дело об убийстве.

С самого начала работы следствие рассматривало в качестве основных два мотива убийства. Наиболее вероятным представлялся грабеж, на что указывала пропажа бумажника и часов убитой. Эту версию активно отстаивал Мафуз. В качестве второго, менее правдоподобного, но все же теоретически возможного мотива принималось нападение фундаменталистов: всего месяцем ранее девять израильтян были застрелены в экскурсионном автобусе на трассе между Каиром и Исмаилией.

Халифе, самому молодому и наименее опытному в группе следователей, ни тот, ни другой сценарий не показались достаточно убедительными. Если целью был грабеж, то почему нападавший не снял с шеи женщины золотую звезду Давида? А если повинны фундаменталисты, почему они не заявили об этом сами, как у них заведено после разного рода терактов?

По ходу расследования в деле всплыли новые странности. Шлегель прибыла в Египет за день до своей гибели рейсом из Тель-Авива, совершенно одна, и тотчас вылетела в Луксор, где у нее был забронирован номер в отеле экономкласса на набережной Корниче эль-Нил. По словам консьержа, она не выходила из номера с самого приезда и до 15.30 следующего дня, когда за ней приехало такси, чтобы отвезти в Карнак. С собой у женщины была всего одна сумка с самыми необходимыми ночными принадлежностями и обратный билет в Израиль на то же число. Хотя оставалось неясным, зачем Шлегель приехала в Луксор, было очевидно, что отдыхать и смотреть достопримечательности она явно не собиралась.

Гостиничная горничная также рассказала, что когда вечером она заносила в номер Шлегель полотенца и мыло, то слышала, как покойная говорила с кем-то по телефону. И без того сложную картину окончательно запутывал большой, хорошо заточенный кухонный нож, найденный в дамской сумочке убитой. Выходило, что то ли она сама собиралась с кем-то расправиться, то ли ожидала нападения.

Чем больше Халифа думал о деле, тем сильнее крепла в нем уверенность, что ни кража, ни экстремизм здесь ни при чем. Подсказку надо искать в телефонном разговоре. С кем говорила Шлегель? О чем? Он запросил в администрации отеля распечатку сведений с телефонного датчика, но выяснилось, что в тот самый вечер аппарат, как назло, сломался. К тому времени, когда Халифа собрался обратиться в центральную египетскую телефонную компанию за сводкой разговоров по всему зданию, следствие приняло неожиданный оборот: в доме Мохаммеда Джемаля были найдены часы Шлегель.

В луксорской полиции Джемаля знали не понаслышке. Отъявленный жулик и хулиган, он скопил за свою «карьеру» целую коллекцию приговоров по всевозможным статьям – от словесного оскорбления и оскорбления действием, за что три года коротал в аль-Вади аль-Гадид, до автомобильной кражи и поставок марихуаны, которые обошлись ему в шесть месяцев заключения в Абу-Заабале. Когда было совершено убийство, он подрабатывал экскурсоводом (правда, без лицензии) и утверждал, что уже несколько лет как завязал с криминалом. На завуправлением Мафуза эти заверения, однако, не возымели ни малейшего действия. «Был вором, вором и остался, – сухо сказал он. – Как леопард не меняет территорию, так и такой говнюк, как Джемаль, не превращается за ночь в ангела с крылышками».