Дятлов ждать не мог. Испытания для его карьеры были решающими. Успешное проведение означало повышение по службе. А стать главным инженером станции он стремился. К тому же, уже не раз получавший выговоры в личное дело за грубое поведение с сотрудниками, это было бы отличным решением всё исправить. На носу были первомайские праздники с хорошей возможностью получить хорошую награду за трудовые заслуги. Если остановить испытания – придётся ждать ещё год. Поэтому Дятлов был настроен решительно. Он считал, что риск не велик.

– Анатолий Степанович, но мы отравились…

На малой мощности в активной зоне выделяется ксенон, ядовитый газ отравляющий реактор.

– Я сам вижу, что вы сделали. Мы с тобой Акимов потом поговорим об этом.

– Нельзя сейчас повышать, правила! – вновь возразил Лёня.

– Не говори мне о правилах! Сопляк, учить меня будешь?

– Я Вам не сопляк! Сказал не буду повышать, значит не буду! – резко заявил Топтунов – а потом тише добавил. Это опасно!

Леня обычно был мягким и спокойным. Однако он имел бунтарский характер. Кроме этого, был профессионалом, и знал, что в результате «ксеноновой ямы», которая образовалась в активной зоне реактора после падения мощности, повысить её можно только очень медленно, и аккуратно в течении суток.

На блоке все были потрясены. Лёня бунтовал, это было неожиданно, но он был действительно прав. Дятлов был не готов к такому. Не один из его подчинённых ещё не смел разговаривать с ним в таком тоне.

– Послушай, Топтунов. Закрой свой рот и не тявкай. Это приказ, мать твою – заорал Дятлов, бросив на стол со всей силы программу! – Акимов, где ты только набрал таких наглых карасей?

Леня стоял опустив голову, Акимов пытался заступиться за Лёню.

– Анатолий Степанович, Лёня прав, в таком состоянии реактор не стабилен, если мы извлечём стержни, управлять реакторам нам после этого становится почти не возможно.

– Единственное что тут не стабильно, Саша, так эта работа твоих некомпетентных людей. Я на этой работе, гораздо дольше тебя, и я знаю что делаю! А тебе я скажу – он повернулся к Топтунову – если ты не можешь или не хочешь исполнять мои приказания, то тебе не нужно здесь работать. Ты и не будешь, уж поверь мне! Или ты немедленно выводишь регулирующие стержни, или это сделает кто-то другой. – Он показал рукой на Трегуба. – и твоя карьера завершится, толком не успев даже начаться.

Лёня понимал – приказ Дятлова не верен. Однако, если не подчинится, то его уволят. Но это его волновало меньше всего. Между ним и Дятловым стоял Саша Акимов, который был не только начальником но и хорошим другом. Если сейчас продолжить бунтовать, значит «перепрыгнуть» его голову. Значит, он во-первых нарушит субординацию, во-вторых подведет Акимова. Из-за сорванных испытаний его уволят, а без этой работы Саша пропадёт. Он же настоящий профессионал! Нет, карьерой и доверием друга он рисковать не мог, но и ответственность на себя брать не хотел. Поэтому смело сказал Дятлову:

– Устный приказ, это не приказ Анатолий Степанович. Если хотите, чтобы я поднимал мощность в таком состоянии, давайте письменное распоряжение или поднимайте сами.

Это прозвучало слишком смело и дерзко. Но так же очень разумно. На блочном щите управления стояла напряжённая тишина. Саша Акимов смотрел на Лёню. Борис и Игорь переглянулись между собой.

– Чёрт с вами! Будет вам письменное распоряжение, японские караси. – Дятлов был злой как никогда. Какой-то мальчишка ему указывает. Однако операторы были настроены на то, чтобы приказ был написан в оперативный журнал. И ему пришлось это сделать

Подойдя к столу, он быстро написал приказ в оперативный журнал. Их всего было два, один черновой куда записывалась все, а второй обычный. Туда потом все переписывалось из чернового. Дятлов свой приказ оставил в черновом журнале. Однако, спустя некоторое время 2 страницы, как раз с приказам, таинственно исчезнут.