После тщетных попыток вызвонить кого-нибудь в пимпочку звонка на воротах, я тронула створку. Ворота отворились, явив тщательно расчищенную от снега дорожку. Дверь в коттедж оказалась такой же, как всё здание: узорчатой и новой. Во влажной набухлости воздуха витал запах свежевыструганного дерева.

Но заходить в этот с любовью обустроенный дом я вовсе не спешила. Что-то удерживало меня на пороге, наверное, странная тишина, которая ощущалась даже через стены. Я собиралась позвать Влада, но удержалась. «Опять орать начнёт», – промелькнуло на периферии сознания.

Оказалось, что неожиданные истерики мужа пугают меня сейчас больше, чем мёртвая тишина в окнах чужого дома. Я толкнула дверь, и она отворилась сама собой, так же, как и ворота до этого. Теплом полыхнуло из просторного холла.

Мягкий свет от множества электрических лампочек, глазеющих из-под потолка, обтекал несколько пузатых диванов и большой стол – непременные атрибуты любого холла, так же, как и распластавшийся по стене телевизор. Экран безмолвно мелькал картинками, кажется, при выключенном звуке шли какие-то новости. Вещи выдвинулись вперёд, заслоняя почти потайную лестницу, ведущую наверх, очевидно, в спальные номера.

– Привет! Есть кто здесь?! – наконец-то догадалась крикнуть я.

Ответом была всё та же тишина. Я ещё немного потопталась на пороге, заглянула в просторную кухню, за которой угадывалась прачечная, и даже слышалось тихое, мерное гудение стиральной машинки. Настолько монотонное, что сливалось с тишиной. Чайник на кухонном столе был горячий. Тут же маячили банка с растворимым кофе и сахарница, словно специально выставленные для нас. И две чистые кружки с весёлыми красными пятнами на белом фоне, и две чайные ложечки.

Я вернулась в холл и ещё несколько раз послала в никуда свой беспомощный «Привет!». Тишина, преследующая меня всю дорогу, в этом доме уже конкретно угнетала.

Кто-то сзади положил мне руку на плечо, и я непроизвольно вскрикнула. Влад поморщился:

– Да я это, я, перестань вопить.

– Влад, – пролепетала я, – тут, кажется, совсем никого нет. Мы одни в этом отеле.

– Замечательно! – серые глаза моего мужа опять внезапно полыхнули зелёным огнём. – Никто не будет нам мешать, а за номер мы все равно заплатили. Пойдём выбирать тот, что нам больше понравится.

Он весело, но как-то совершенно не похоже на себя, подмигнул мне. Как-то… Похабно. Не игриво, не интимно, как раньше. Именно похабно, как пьяный матрос уличной девке. Словно мы были совсем незнакомы.

На втором этаже оказалось пять небольших, подготовленных к приезду постояльцев номеров. Все комнаты были гостеприимно распахнуты, все кровати застелены свежим бельём. В душевых комнатах стопками лежали свежие полотенца всех размеров и предназначений.

– Вот видишь, – сказал Влад, бухнувшись на кровать в угловом номере. – Нас здесь ждали.

Я немного помялась:

– Мне как-то не по себе.

– Почему? – спросил муж, уже прикрыв глаза.

Чувствовалось, что он действительно вымотан и от дороги, и от чего-то, не дающего ему покоя изнутри.

– Где хозяин? Где остальные постояльцы? Почему здесь все нараспашку?

Влад недовольно сел на кровати:

– Ты предлагаешь ночевать в машине?

Я отрицательно покачала головой. Ночевать в машине было выше и моих сил.

– Ну, тогда – всё. Располагайся, пока машину во двор загоню. Там ворота тоже не закрыты на замок. Я проверил.

Влад нехотя поднялся и вышел, а через несколько минут со двора послышался скрип ворот, а затем урчание мотора. Я скинула свою бежевую пуховую куртку, объёмный шерстяной шарф крупной вязки, затолкала в рукав шапочку с помпончиком. Разворошила пакет, который захватил с собой Влад, выложила на журнальный столик и колбасу, и хлеб, и окорочка. Обрадовалась, когда обнаружила, что мы купили ещё и печенье, о котором я забыла.