Пятеро тиульбов стояло напротив трона, все как на подбор высокие и широкоплечие, с лицами, заросшими жесткой щетиной за время пути в Долину роз, и то, то видел он, ему не нравилось.

– И кто же из вас Айволин Дегориан? – нахмурившись спросил он, понимая, что ни один из прибывших чужеземцев не имеет знаков власти на своей одежде.

Темноволосый тиульб с т-образным шрамом на левой щеке сделал шаг вперед и взял слово:

– Король тиульбов Айволин Первый сейчас возглавляет отряды, что бьются с аторхами у подножия Лысой горы на границе Демарфы и Солоса…

– Как зовут тебя? – прервал его король.

– Килиан Борх, ваше величество. Я правая рука короля и только мне он доверил сопроводить вашу дочь в Излаумор. И это лично отобранные мной закаленные и опытные воины, которые обеспечат принцессе безопасность в пути, – он указал на четверых других воинов.

Иммерион поднялся на ноги и, поддаваясь порыву гнева, воскликнул:

– Я отдаю Дегориану, простолюдину, силой и хитростью заполучившему трон тиульбов в свои руки, самое ценное, что осталось у меня и моего народа, последнюю розу Дивеллона, а он не утруждает себя лично явиться за ней? Какое оскорбление! В Иммериль течет кровь ведов и многих поколений королей Долины! И ваш безродный властитель должен ценить оказанную ему честь!

Борх при этом не выказал ни малейшего замешательства или попытки оправдать своего правителя, более того, он проявил еще большую наглость, произнеся:

– Мы можем оставить вашу дочь вам, владыка Иммерион, и сейчас же покинуть Долину Роз. Мы можем перед этим даже принести свои извинения. Но когда у ваших ворот встанет орда аторхов, ни один тиульб не придет вам на помощь. Надеюсь, вы тоже это понимаете.

При этих словах он легко коснулся широкой ладонью рукояти меча, что висел у него на поясе.


– … Дегориану, простолюдину… – донеслись до меня, стоявшей за дверями зала, слова отца.

Меня отдают простолюдину! Обычному человеку! Принцессу Дивеллона – простолюдину!

Кровь прилила к лицу. Вереск дернула меня за руку и открыла двери, буквально вталкивая меня внутрь.

– Преклоните колени и опустите глаза, тиульбы, – не меняя своего ворчливого тона, но гораздо громче обычного сказала она, – идет та, на которую вы не достойны бросить даже одного взгляда.

В серебряном длинном платье, окутанная золотой сеткой с головы до ног, я ступила в комнату, сохраняя величие поступи и прямую спину.

Пятеро мужчин не пали ниц, но склонили головы в знак уважения невесте своего короля.

Отец приблизился ко мне и крепко обнял, сказав на ухо лишь: “Прости меня, дочь”.

– У тебя не было выбора, я знаю, – ответила я тихо, до конца не веря своим же словам. Неужели, правда, другого пути не нашлось?

Вереск распорядилась вынести многочисленные свертки, корзины и сундуки с моими вещами и приданым, но Борх и тут вмешался:

– В Излауморе есть все, что понадобится госпоже, она не будет ни в чем нуждаться, но поедем мы налегке. Чем меньше будет внимания процессии, тем безопаснее для ее высочества. Но для начала я хотел бы убедиться, что мы забираем с собой именно королевскую розу, а не простой полевой цветок. Поднимите вуаль, принцесса! – обратился он ко мне.

Я выждала паузу, чтобы наглец не думал, что я буду выполнять все его пожелания сию секунду, тем более подобного оскорбительного рода. И взглянула на отца: тот медленно кивнул мне, прикрыв глаза. Тогда я неторопливо взялась одной рукой за край вуали, которую Вереск с таким тщанием прикрепляла к моим волосам, другой – вынула заколки. Золотая сеть упала к моим ногам, открывая взглядам густые локоны светло-сиреневого оттенка, точно такого же, что имели розы из нашего сада. Они, как и я, были последними в мире из тех, кто хранил в себе отголоски рода первых светлых ведов.