Наконец-то Жоржетта Павловна решила сложную задачу. Она перестала гладить кота, вытащила козявку из носа и с аппетитом её съела, после чего налила себе полстакана рома и, выпив его залпом, закурила Беломорину. После второй затяжки она молвила противным голосом Татьяны Догилевой: «Блядь! Сколько можно Вам всем повторять, что рационализаторские предложения принимаются только с девяти до восемнадцати. Восемнадцать было уже давно, а девять будет не скоро». Эльза, неожиданно обретя дар речи, ответила: «Извините, но я по другому вопросу». Главная инженерка подняла глаза на Эльзу и с явным недовольством спросила: «Ты кто? Из какого цеха?» Эльза созналась, что она не из какого цеха, а из МЭИ, пришла на экскурсию по заводу и заблудилась, а поэтому ей очень жрать хочется и курить – тоже. Жоржетта Павловна вяло поинтересовалась, не хочет ли Эльза стать её секретаршей и, услышав положительный ответ, тут же налила рому грамм сто пятьдесят и протянула стакан Эльзе. Выпив рома и закусив, Эльза взяла Беломорину и закурила. Табачный дым прибавил сил, и Эльза поняла, что очень хочет переспать с Жоржеттой, причём сильнее, чем со всеми мужиками. Только один момент смущал Эльзу. Такой вот малозначительный момент. Эльза твёрдо знала, что она – не лесбиянка, но стоило ли обращать внимание на такой пустяк.

Докурив папиросу, Жоржетта Павловна начала раздеваться и предложила Эльзе сделать то же самое. Увидев лохматый лобок Жоржетты, Эльза испугалась и сказала Жоржетте, что вспомнила о необходимости пойти домой, но завтра можно будет встретиться снова. Главная инженерка, посмотрев на Эльзу злыми глазами, молвила голосом Валентина Гафта: «Ну, что прошмандовка паскудная? Думала, что тут кормят на халяву? Вот хуй! Ты от бабушки ушла, от француза убежала, от мента ушла и от всадника ушла, но от меня хуй уйдёшь». Эльза швырнула в лицо Жоржетты свой окурок и заявила: «Да легко! Ещё как уйду». Высказавшись, Эльза почувствовала облегчение и направилась к выходу. Светало, и это было хорошо, ибо идти вниз по лестнице впотьмах небезопасно. Одного Эльза не учла, что вниз идти на высоких каблуках гораздо сложнее, чем карабкаться вверх. Пока Эльза с ужасом смотрела вниз и размышляла, как удобнее спускаться, задом наперёд или на жопе, Жоржетта незаметно подкралась к ней и предательски толкнула в спину. Лететь с высоты пятого этажа не так-то просто, особенно, если твоя голова бьётся о железные ступеньки, но Эльза долетела. Она лежала на земле, устремив взгляд в потолок, и думала, что пришёл пиздец.

Боли не было, но это не сильно радовало, так как Эльза совсем не могла пошевелиться. Она думала, что скоро начнут собираться рабочие и, может быть, вызовут ей скорую помощь после того, как похмелятся. Потом скоряк повезёт её в больницу, и может так статься, что она останётся жива, но этот прогноз был не самым лучшим. Лучше уж сразу сдохнуть и попасть в Рай, чем жить со сломанным позвоночником. Может быть, молодой анестезиолог сжалится над ней и введёт ей слишком большую дозу, или хирург перережет ей артерию, и она сдохнет смертью храбрых. Потом в морге старый патологоанатом выебет её перед тем, как всю её выпотрошить, а потом будут похороны, торжественные и жуткие. Жорж помянет её на пару с бабкой, а мать после поминок свалит на блядки. Всё как у людей. Так ей дуре и надо. Кто ей мешал потерпеть несколько дней и дождаться Жоржа? Не надо было от добра добро искать. Ох, не надо было. Лежать, смотреть в потолок и ждать было невтерпёж, уж скорее бы пришли работяги. В томительном ожидании прошла буквально пара минут, и прозвенел звонок, извещавший о начале рабочей смены. Рабочим уже положено было занять свои рабочие места, но их почему-то не было. Какой ужас! Эльза поняла, что сегодня суббота. Значит, придётся ей тут валяться до понедельника. Это – пиздец окончательный и бесповоротный.