С приходом Марии, лагерь оживился, разговоры о ней не прекращались. Некоторые женщины жалели, что такая красавица, из-за ребенка может, никогда не выйти замуж. Некоторые удивлялись ее смелости, а больше бесшабашности, вот так просто, взять и довериться незнакомому мужчине, а после кусать себе локти!

Одна из всех женщин Шурка «Мосол», не удивлялась и не жалела её, наоборот ругала: – Я не нанималась доить лишних коров, никакого отдыха! – бурчала она, – почему я должна обрабатывать ее, пусть уезжает домой, а вместо нее, другая доярка придет!

После окончания утренней дойки бригадир зашла к ней в палатку. – Я слышала, Шура, ты уходишь из лагеря!

– Кто вам сказал? – её длинное, худое лицо вытянулось еще больше, – никуда я не ухожу! Я сказала, что не хочу работать за Марию, только и всего!

– А теперь слушай сюда, не хочешь помогать и не надо! Никто тебя не заставляет, но Марию не трогай, не настраивай женщин против неё, услышу, хотя слово, выгоню! Поняла?

– Поняла! – со злостью ответила Шурка.

Мария вошла в свою палатку, положила дочку на топчан, и сама легла рядом, дала ей грудь. Страх перед родителями не покидал ее ни на минуту, она и представить себе не могла, как прийти домой с ребенком! И уже пожалела, что родила, проклинала тетку, что разлучила ее с любимым, сейчас бы, она не страдала, а была бы самая счастливая! А сейчас её глаза не просыхали от слез.

– Мария, ты это брось, у тебя в грудях молоко перегорит, чем тогда будешь кормить ребенка? – тоном матери сказала Нюрка.

– Не знаю, Нюр, что мне делать, как подумаю о родителях, сердце мое сжимается, не примут они нас!

– Не говори так, ты еще не знаешь, что будет, может, наоборот будут рады!

– Нюрочка, ты не знаешь мою мать, она не простит мне мой грех!

– Какой грех? Дитя, это Божий дар!

Но Марию ничто не успокаивало, она плохо спала и почти, ничего не ела, и получилось то, о чем предупреждала Нюрка. Девочка постоянно плакала, доярки догадались, что у Марии нет молока, и решили, прибегнуть к древнему методу. Размочили пряник в коровьем молоке, положили в марлю, закрутили и поднесли ко рту малышки. Почувствовав запах молока, она открыла ротик, искала сосок, еда ей пришлась по душе, насытившись, она заснула. Доярки с облегчением вздохнули и спокойно ушли на дойку.

От страха перед родителями Мария искала выход из того, что с ней произошло, и она его нашла, у неё промелькнула мысль избавиться от ребенка. Выждав, когда лагерь опустеет, завернула малышку в платок, прижав к своей груди, вышла из палатки, озираясь по сторонам, спустилась с пригорка. Она бежала, и сама не знала куда, но четко знала зачем. Ее гложило чувство страха и стыда. – Мой стыд ребенок! – сверлило в ее голове. – А, что ребенок? Никакого ребенка не было! Не было и все! – сказала она себе. Подбежала к дереву, где совсем недавно корчилась от болей. – Вот и травка примята, здесь мне было очень больно, а с тобой, моя девочка, стало еще больнее! – прижала дочку к груди, открыла уголок платка, коснулась губами к розовенькому личику. – Прости, малышка, другого выхода у меня нет! – Осторожно положила ребенка под дерево, постояла над ним с минуту, посмотрела по сторонам, никого поблизости нет, сделала несколько медленных шагов, а потом необорачиваясь побежала к лагерю.

Все это время, Нюра наблюдала за Марией и шла за ней, стараясь быть незамеченной. Как только Мария отбежала от дерева и скрылась в ложбине, она сразу же подбежала к ребенку, взяла на руки, открыла уголок покрывала, девочка спала, сладко посапывая крошечным носиком. Некоторое время Нюрка была в растерянности.