– Да, это был самоотверженный поступок! – сказала она, перестав смеяться.

– Предлагаю, если есть хотя бы минутка, присядьте, выпейте кофе.

– Нет, спасибо, кофе не хочу. Он здесь ужасный, – решительно сказала она, но не сделала ни малейшего движения, чтобы уйти.

– Где – «здесь»?

– Везде. Во всем городе.

– Ваши слова говорят только об одном: вы никогда не пили кофе в этом кафе.

– Вы хотите сказать, что везде кофе плохой, а здесь – хороший?

– Именно! «Моцарт» – это единственное место в Будве, где можно – и нужно! – пить кофе, – Сергей Львович после паузы, с какой-то очень простой интонацией добавил: – Имейте ввиду – я не опасен.

– Хорошо, – также просто согласилась она.

Сергей Львович помог ей сесть, подвинув тяжелое плетенное кресло. Затем поднял свое и тоже сел. Официанта звать не пришлось, он подошел сам. Они заказали кофе, от каких бы то ни было пирожных она наотрез отказалась. Возникла мимолетная пауза. Она заговорила первой.

– Сейчас я понимаю, что вы безопасны, но… тогда на пляже, – в голосе у нее была словно тень улыбки, – мне показалось… что вы не хотите отдавать телефон. Мне показалось, что вы странно на меня посмотрели и сделали шаг в сторону, словно хотели уйти. Я потом поняла, что вы сделали движение к своей сумке, проверить не смыло ли ее волной. Мне сейчас так стыдно!

– Ничего подобного! – добродушным тоном ответил Сергей Львович. – Не собирался я вам телефон отдавать. Вот еще! Я его вынул из моря. А что дало море – то законная добыча пирата. Здесь же исконно пиратские места! Средиземное море, кругом торговые пути.

– Ну, все-таки, торговля и пираты – это разные вещи, – она уже не могла сдержать улыбку, Сергей Львович говорил очень искренне и убедительно.

– Перестаньте, – Сергей Львович объяснял словно взрослый ребенку общеизвестные вещи. – Понедельник, среда – я торговец, а вторник, четверг – пират. В воскресенье в церкви грехи замаливаю.

– Ну, пусть так, но вы же – не черногорец.

– Это как сказать. Пропитываюсь, постепенно, духом морской романтики!

Сергей Львович привстал и приподнял с соседнего кресла свою пляжную сумку. Сумка была простейшая, объемом в два больших полотенца, ручки ее имитировали плетеные морские канаты. Сумка видала виды и видала время: изначальная полосатая ткань, как на тельняшке, выцвела и потерлась. Посередине сумки красовался нашитый сверху черный пиратский флаг с веселым роджером, впрочем, тоже весьма выцветший.

Она уже не смогла сдерживаться и рассмеялась, слегка прикрыв рот рукой. Дело было не только в том, что Сергей Львович был очень убедителен в своей теории. Ей вдруг мелькнуло, что он, действительно, был бы неплохим пиратом: овальное улыбающееся лицо, с несколько расплывчатыми чертами лица, мясистый нос «картошкой», слегка взлохмаченная русая, чуть в рыжину шевелюра, объемная грудная клетка. Он как-то весь дышал силой, обаянием и добродушием, но в глубине его синих, чуть выцветших глаз мерещились какие-то белесоватые точки, и было очень легко представить, как эти синие глаза безпощадно отсверкивают сталью во время абордажной атаки. Но не было ни пиратского корабля, ни абордажной атаки, был просто спокойный морской курорт, и было смешно.

– Понятно, понятно, – она, наконец перестала смеяться. – Пираты, кругом пираты…. М-м! А кофе действительно хорош! – искренне удивилась она, отпив глоток.

– Это единственное кафе с настоящим кофе. Здесь есть очень хорошие десерты…

– Нет, спасибо! – решительно прервала она Сергея Львовича.

– Хорошо, не буду навязчивым, – согласился он. – А вот мой недоуменный взгляд на пляже имеет другую природу. Я был уверен, что вы – местная. Черногорка! Когда вы заговорили по-русски, я расстерялся.