Ларин приподнял манжет куртки и глянул на циферблат:

– Что-то тянет наш мэтр. По расписанию съемки уже должны идти...

…Дугин любил и культивировал у людей, с которыми работал, четкость и пунктуальность. На циферблат часов смотрел в этот момент и позевывавший после почти бессонной ночи кинолог. Когда стрелки стали на условленные цифры, он бодро выбрался из-за руля и без всякой боязни распахнул дверцы легкового фургончика. Черный пес – помесь немецкой овчарки с ротвейлером, которому даже не успели дать клички, – выскользнул на дорогу. Замер, выпрямив все четыре лапы, навострил уши, прислушался, принюхался, жадно втянув воздух. Кинолог молча смотрел в собачьи глаза. Пса не отвлекали проезжавшие мимо машины, щебетание птиц. Он дышал все глубже и глубже, втягивая в себя запахи окружавшего его мира. А их было много – тысячи. Собачий нос куда чувствительнее, чем у человека. Один запах отпадал за другим, пока, наконец, не остался единственный – запах дорогого мужского дезодоранта. Слабый, едва различимый, но он заставил пса грозно оскалить пасть. Судорога волной прошлась по его мощному телу. Вспомнились обиды и пытки последних ночей.

Пригнув морду к земле, пес взял след – разбрызганного кем-то на траве накануне дезодоранта. След вел прямо к высокому, непреодолимому для собаки забору, опоясавшему усадьбу. Казалось бы, животному его не преодолеть. Но тот, кто разбрызгивал дезодорант, все предусмотрел и отлично знал собачью психологию. Невидимый след вел к узкой, человеку не проползти, трубе, через которую во время сильных ливней протекал ручей. Пес опустился и ползком двинулся вперед. Когда собака исчезла в трубе, ведущей на территорию усадьбы, кинолог облегченно вздохнул и сел за руль фургончика. Все, его миссия, порученная Дугиным, была выполнена. Теперь в действие должны были вступить другие силы...

Возле питомника дворцовой усадьбы царило бестолковое оживление, как всегда бывает на съемках. Дел хватало всем. А потому никто особо и не пялился по сторонам. Дрессировщики уже ввели в загон бойцовых псов – питбулей, и разогревали их, держа на коротких поводках. Воздух полнился лаем, повизгиванием. Исполнители главных ролей уже сидели на скамейке, рядом с ними расположилась массовка из работников усадьбы, одетых в дорогие вечерние костюмы и платья. Режиссер давал последние наставления оператору.

– Постарайся снять одним планом. Одним движением. Объедини драку собак и взгляды героев.

Смотритель псарни не сводил своих раскосых глаз с находящихся в загоне беснующихся собак. А вот Ларин то и дело косился через плечо на близлежащую рощу. Когда он увидел мчащегося огромными скачками черного пса, то неторопливо отступил в сторону от смотрителя псарни.

Пса вели ненависть и запах. Он уже «видел» своим чутким носом того, кто излучал еле уловимый терпкий аромат проклятого можжевельника. «Видел» так, словно все вокруг тонуло во мраке, и только его носителя освещал яркий фонарь. Пес мчался практически беззвучно. На этот раз он собирался не обороняться, а первым нанести удар.

– Внимание! Мотор! – крикнул режиссер, опускаясь в походное брезентовое кресло.

Хлопнула, мигнув электронными огнями, кинематографическая хлопушка. И в этот момент в последнем огромном прыжке черный пес прыгнул на смотрителя. Толкнув мужчину в спину, он повалил его и тут же сомкнул мощные челюсти на запястье правой руки. Той самой руки, в которой его «воспитатели» неизменно сжимали тяжелую палку для битья.

Все на съемочной площадке, и даже охрана Глотова, растерялись. Никто сразу и не понял, что происходит. Мужчина и пес, сцепившись, катались по траве. Брызгала кровь из разорванного запястья. Смотритель попытался вытащить из кармана складной нож, но выронил его. Актриса, исполнявшая главную роль, отчаянно завизжала.