– И вам бы хотелось, чтобы они расплатились с долгами и немного отдохнули, правда?

– Да, – пробормотала я, вытирая платком глаза.

– Тогда отыщите эту камелию.

Не находя себе места в каюте, я решила прогуляться по палубе. Поднялся ветерок, но мне не хотелось возвращаться в каюту за пальто. Вместо этого я уселась на скамейку в западной части парохода, где не было такого сильного ветра, и достала блокнот и карандаш. Из головы не выходила камелия, которую меня наняли отыскать, и я нарисовала на листке бумаги ее нежные лепестки, ее большие округлые листья. Неужели я пройду через все это?

– О, здравствуйте еще раз!

Я подняла голову и увидела Десмонда, который направлялся ко мне.

Поскорее спрятав блокнот в сумочку, я быстро проговорила:

– Здравствуйте.

– Вам, наверное, холодно здесь, – сказал молодой человек, садясь рядом. – Вот, наденьте. – Он снял пальто. – Мне и так хорошо. Я люблю свежий воздух.

Он накинул пальто мне на плечи, и я была благодарна ему за участие.

– Я настаиваю. Мама воспитывала меня не для того, чтобы я спокойно наблюдал, как молодая леди ежится от холода рядом со мной.

Я немного успокоилась, а пароход накренился вправо.

– В первые дни всегда немного качает, – сказал Десмонд. – Скоро это пройдет.

Я кивнула.

– Я видел вас на прогулочной палубе. Это был ваш приятель?

Я покачала головой и категорично ответила:

– Нет, – в надежде, что он не слышал нашего разговора с мистером Прайсом. – Это…

– Я… Я понимаю, что это, конечно, не мое дело, – забормотал он, – но я…

– Это деловой партнер.

– О, из оранжереи? – спросил он.

– Да, – быстро ответила я.

Солнце начинало садиться. Горизонт окрасился в персиковый цвет.

– Вы всегда жили в Лондоне?

Десмонд снял шляпу и почесал в затылке.

– Да, – неторопливо ответил он. – Ну, по большей части за городом, но у моего отца есть дом в Лондоне.

Я кивнула, представив себе мир, из которого он пришел, – столь отличный от моего.

– И что вы делали в Америке?

Он пригладил свои светлые, песочного цвета волосы.

– О, просто приводил в порядок некоторые дела.

Я понимающе посмотрела на него. Конечно же, я не могла рассчитывать на то, что он расскажет мне подробности своей жизни. Да и сама я не была с ним откровенна.

Пароход качался на морских волнах, как в колыбели, и мы несколько мгновений посидели молча.

– Можно, я кое в чем вам признаюсь? – наконец спросил Десмонд.

Я кивнула.

– Когда я был в Нью-Йорке, – проговорил он осторожно, – я чуть было не решил там остаться. – Его глаза не отрывались от горизонта.

– Почему же не остались?

Он пожал плечами:

– Долг. Шесть месяцев назад я вступил в Британскую армию. И скоро меня отправят на фронт.

– О, – с тревогой воскликнула я.

В булочной я мало знала про войну, лишь иногда читала тревожные заголовки газет. Но теперь? Мой собеседник в сером костюме с водяной пылью на плечах олицетворял ее.

– В Нью-Йорке я чувствовал себя таким свободным, ничем не обремененным, – продолжал он. – Меня подмывало бросить все и остаться. – Десмонд улыбнулся. – Начать все с начала, понимаете? – Он покачал головой. – Но я должен закончить начатое.

Я снова кивнула, думая о камелии и той лжи, в которую впуталась.

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

И тут с верхней палубы донеслась музыка.

– Ах, чуть не забыл, – сказал Десмонд. – Сегодня вечером капитан приглашает на бал. Вы видели приглашение?

У меня покраснели щеки. Конечно же, пассажирам третьего класса не подсовывали под дверь таких приглашений.

– Да, – сказала я, и тут же мне стало стыдно. Но Десмонд взял меня за руку, и все тревоги мгновенно растаяли.

– Пойдемте, – сказал он. – Вместе.