Снаружи послышался размеренный стук топора. Я вздохнула. Очевидно, Иван с утра пораньше решил заняться домашними делами. Это городские могут в выходные отлёживаться до обеда, а деревенские каждый божий день ни свет ни заря встают. Хозяйство обязывает. Скотине не объяснишь, что хозяин вчера хорошо гульнул и хочет отдохнуть.

Я снова зевнула, вытянула руки над головой в сладком потягивании и опустила ноги на пол. Холодный ночью, сейчас он приятно освежал прохладой, но не морозил до костей.

Расправила своё изрядно помятое после постели платье-сарафан. Хорошо, конечно, что оно такое свободное, что заменило мне ночнушку, но теперь как-то стыдно показаться на люди. А утюга привычного я здесь точно не найду.

С содроганием вспомнила изображения из старых энциклопедий огромных чугунных утюгов, «работающих» на раскалённых углях. Мамочки, как жить-то в таких условиях? Следом догнали мысли про стирку, уборку, готовку пищи…

Я даже застонала вслух. Как я справлюсь без привычных благ цивилизации? У нас даже в деревнях был и свет, и вода исправно текла по трубам, и прочие бонусы техногенного мира. А здесь…

Почти полностью поддавшись панике, я мотнула головой. Нет. Не думать. Иначе сойду с ума.

Оглянулась на кровать. Надо бы убрать за собой. Аккуратно сложив простыни, я положила их на край постели, не зная, куда правильнее девать использованное бельё. И направилась к выходу.

Стоило выйти из сеней во двор, как свежий ветерок нежно овеял лицо, заставляя улыбнуться. В нежных розовеющих лучах восходящего солнца посреди двора в одних штанах колол дрова Иван. Я невольно залюбовалась отточенными движениями сильных рук. Ладно работал, глазу услада.

Ох, уже и мысли пошли на старорусский манер. Хотя… Так даже лучше.

– Утра доброго, Алёнушка, – увидев меня, тут же поздоровался Иван. – Хорошо ль спалось тебе?

Врать, конечно, плохо, но расстраивать радушного хозяина не хотелось. Широко улыбнувшись Ивану, я кивнула.

– Хорошо, благодарствую, – а потом смущённо добавила: – Иванушка, мне помощь нужна твоя… опять…

– Что-то приключилось? – Тут же отложив топор, мой благородный богатырь в один шаг очутился возле меня.

– Ничего такого, – поспешила успокоить его я. – Вот только… Одежды у меня сменной нет. А это платье… сам видишь…

Я развела руками, показывая изрядную помятость светлой ткани, к тому же довольно сильно перепачканную землёй и чёрной копотью костра. Это ночью думать об одежде некогда было, а в лучах солнца вид у меня был, прямо скажем, не ахти.

Судя по понимающему взгляду Ивана, он тоже пришёл к этому выводу.

– Не волнуйся, сейчас к нашим девкам схожу, помогут. Марь… Алеську попрошу, – сказал Иван, а я невольно прониклась ещё большей симпатией к высокому светловолосому красавцу. Хоть и не понимал природы моего неприятия его «названой сестрицы», однако помнил и не хотел доставлять неудобств.

Иван накинул на плечи рубаху и отправился куда-то прочь со двора, а я так и осталась на пороге сеней, не зная, возвращаться в избу или ждать на лавочке, расположенной как раз под окошком избы.

Рассудив, что в ногах правды нет, я всё же устроилась под окном и, оперевшись спиной о полукружья бревенчатой стены, прикрыла глаза.

Сколько прошло времени, не знаю. Часов у меня с собой не было, а по солнцу ориентироваться я не умела. Не висит над головой – значит, не полдень. А уж конкретика – это не про меня.

– Алёнушка, я привёл Алеську!

Я вздрогнула и открыла глаза. В нежном контражуре солнечного света появились две фигуры – Ивана и Алеськи, которую я ещё со вчерашней ночи запомнила. Хорошая девушка, светлая. Пшеничные косы в кулак толщиной, открытое улыбающееся лицо с едва заметными веснушками, глубокие ясные глаза цвета молодой травы. Вообще здесь все были на удивление красивыми. Я не встречала ни одного рябого или кривого лица, даже старики и те несли печать мудрости и благородной привлекательности. Наверное, дело было в глазах. В них лучился божественный свет, умиротворение и спокойствие.