– Ревердас стоит на пороге непростого времени. Маги бросают нам вызов, и Геул призывает своё войско сражаться. Мы принимаем всех, кто готов биться за правое дело и посвятить себя служению Геулу.

Астрид видела, как женщины хватаются за своих мужей и сыновей, показывая, что не отдадут их, вцепятся Светоносцам в глотки, если понадобится, но ни за что не отпустят с ними близких. Кто-то должен пахать поле, рубить дрова и пасти скот. Кто-то должен драть по ночам, чтобы родилось новое потомство. Астрид читала в глазах собравшихся мелочность, страх, осознание и принятие собственной никчёмной жизни. Они с большим удовольствием будут размахивать лопатой, нежели мечом. О женщинах и говорить нечего. Астрид ненавидела их. Грязные, легкомысленные суки, которым не хватает ни воли, ни решимости. Рабыни собственных страхов и мужей.

– Прошу выйти вперёд тех, кто готов присоединиться к нам.

Никто не вышел. В городах нет-нет собиралась горстка людей: зачастую это были те, кому нечего терять, чья жизнь бессмысленна и готова вот-вот оборваться. Напоследок им хотелось приобщиться к церкви, чтобы умереть не как шааховой твари, а достойно, на службе у самого Геула. Светоносцы принимали их, хотя на первой же тренировке становилось очевидно, насколько всё запущено. Ими правило отчаяние, а не вера в правое дело. Слабость их духа говорила о том, что многие побегут, когда столкнутся с проблемой, или окажутся разбиты в бою. Их мысли блуждали, не цепляясь ни за что конкретное, в глазах не было осознанности, а в душах места для Геула. В деревнях люди просто слушали и молчали. Астрид начинала злиться. Серые лица, закрытые позы, ноги, увязшие в снегу. Она не имеет права принуждать кого-то к служению, но что делать? Ревердас в дерьме, король не помогает, оружия нет, а банда магов, ускользающая от них, вырезает и жжёт деревни. Сколько это может продолжаться? Почему все прячутся за равнодушием? Почему столице кажется, что их это не коснётся? Проклятый Лонгрен думает, будто может подчинить всех, убив или унизив. Но кто будет сражаться, если уничтожить войско? Иногда Астрид думала, что проклятье пало на страну в тот день, когда убили законного короля. Возможно, терпение Геула закончилось ещё тогда.

– В чём дело?! – чуть ли не выкрикнула Астрид. – Думаете, лично вас это не затронет? Да, убили кого-то на востоке, а потом чуть ближе. «Мы не будем следующими», – так вы считаете? Думаете, молитесь достаточно часто, чтобы смерть не постучалась к вам и не забрала ваших детей? Радуетесь, что жёны цепляются за вас, потому что проще вспахать поле и пойти потрахаться, чем выяснять, что скрывает ночь! А что вы будете делать, когда они придут по вашу душу? Побежите? Будете звать на помощь?

– У Ревердаса есть вы, – отозвалась одна из женщин, – выполняйте свою работу, чтобы этого не случилось.

– Выполнять? – Астрид шагнула вперёд, и женщина напряглась. – Ты думаешь, я не выполняю свою работу? Ты можешь посчитать, сколько наших братьев сдохло ради ваших мирных ночей? Ты… – Она бросила взгляд на высокого юношу, стоящего позади говорившей. – Что молчишь и хлопаешь глазами? Не хочешь попытаться защитить семью? Или уверен, что справишься в одиночку, когда вас придут рвать на куски?

– Астрид… – тихо позвал Эддут, но женщина не отреагировала. Юноша замялся. У женщины округлились глаза.

– Я… я должен помогать отцу в поле, один он не справится.

– У тебя есть младшая сестра, – Астрид кивнула на девчонку, достающую парнишке едва ли до пояса. – Или думаете, что женщинам трудиться не полагается? Отправь её в поле, а сам принеси пользу стране.