– Возьми себе новую банку, – сказала я. – А еще мой блокнот и фотоаппарат.

– Хочешь сказать, что мы продолжаем?

– Я беременна, а не безумна.

– Хм. – Энди пожал плечами и протолкался наружу сквозь пластик.

– Энди! – позвала я.

– Ну?

– Джейн – это слишком просто.

Я ждала, пока Энди уйдет, чтобы растереть больное место в нижней части спины. Я была на третьем месяце беременности. Я не подавала виду, но знала о своем состоянии без всяких тестов. Однако я была вынуждена открыться Энди. Нельзя же скрыть свое утреннее недомогание от того, с кем делишь палатку. Я собиралась сходить к врачу через две недели, по возвращении в Лондон. А потом, получив подтверждение, сообщу новость Саймону, моему партнеру. Он остался в Лондоне «на хозяйстве», так как курсы, которые он преподавал, проходили весной. Какая-то часть меня хотела схватить телефон и немедленно выложить ему новости, но другая часть чувствовала, что это преждевременно.

Саймон давно хотел ребенка. Мне было тридцать девять, и я понимала, что он уже отчасти потерял надежду. Я молча наблюдала, как он смиряется с жизнью, отличной от той, которую он себе представлял. Если я собираюсь вновь перевернуть его жизненные воззрения, нужно быть полностью уверенной.

Энди в свои шестьдесят два года решил, что жизнь коротка, и преждевременно ушел на пенсию из финансовой фирмы, чтобы получить докторскую степень в области археологии – «позднее цветение», говорил он о себе. Когда я разослала по электронной почте запрос, что мне нужна помощь в разведывательной экспедиции, он ответил первым.

Он учился в университете Стоун-Брук у моего хорошего друга доктора Конна Брея, который специализировался на технологиях палеолита. Я не хотела брать с собой Энди, так как предполагала, что он из тех студентов, которые ожидают приключений в духе Индианы Джонса в ямах со змеями и которых не удовлетворит обычное медленное бездействие археологических раскопок. Конн был склонен представлять палеоархеологию именно как большое приключение и демонстрировать в аудитории технику наскального изображения коз с помощью каменных орудий. Но чем больше мы с Энди работали вместе, тем больше я понимала, что он был из лучших студентов – тех, кто слушал и учился, но мог и многое добавить от себя. Он быстро стал моим добровольным подельником в археологии, а также хорошим другом. Не знаю, что бы я делала без него.

Энди вновь протиснулся внутрь. С моим ноутбуком, фотоаппаратом и новой банкой газировки в руках он пытался вывернуть запястье, чтобы взглянуть на часы.

– А еще Саймон хочет, чтобы ты позвонила, когда вернешься в лагерь. Твоя мама тоже звонила.

Я слушала вполуха. Энди это знал и сделал еще одну попытку.

– Я сфотографирую, размечу, сделаю эскиз, и сворачиваемся?

– Ну-ка скажи, кто здесь главный? – поддразнила я, вздернув подбородок.

– Это деликатный вопрос.

– Прошу прощения?

– Доктор Розамунд Гейл, сэр! – он отдал мне честь «Доктором Пеппером».

– А сколько времени, Эндрю?

– Пять тринадцать пополудни.

– Фотографируй. Отметь эту находку.

– Босс меня уволит!

– Энди!

– Роуз!

– И говорю тебе как твой босс: выставь этого проклятого «Доктора Пеппера» наружу. – Я засмеялась.

Я взяла академический отпуск, чтобы изучить некоторые интересные особенности, которые заметила, когда проводила исследования в этом районе с группой геодезистов несколько лет назад. Вместе с Энди, работавшим ассистентом и получавшим за это последние деньги из моих сбережений, я проследовала путем, который выбрала сама. Но на этот раз, в спокойной обстановке, без давления со стороны группы, я нашла отверстие. Пещера дышит воздухом, как живая. Когда давление меняется, она впускает менее плотный, холодный ночной воздух, как при вдохе. Когда солнце нагревает воздух, пещера стремится к равновесию и выдыхает. Я нашла вентиляционное отверстие, когда мы остановились, чтобы попить воды. Сначала я почувствовала, будто кто-то мягко дует мне в щеку. Потребовалось два дня, чтобы найти проход, который и привел нас к этой пещере, отсутствовавшей на карте. Может быть, я уже подозревала, что беременна, но мне удалось отложить окончательное обнаружение этого факта на несколько недель – проверенный временем способ убедиться, что планы должны быть тайными.