– Но, я знахарка! Иш'мир говорил, что я буду ему помогать!

– Ты? Ха-ха! Не смеши. У нас не каждая знатная девушка за книгу сядет! А чтобы какая-то девка из первых народов ученая была? Ха-ха-ха!

Остановившись, Ладия отклонилась назад, держась за массивную грудь и неприятно смеясь. Звук был надрывный, словно кашляла больная собака. Не выдержав, я вырвала из ее рук гребень и откинула его в стену:

– Да что ты можешь знать о первых народах?! – мой голос дрожал от напряжения, – Кто дал вам право решать, что вы лучше нас?! Достойней?!

Тяжело дыша, я смотрела, как Ладия перестала смеяться. Не знаю, что она увидела, но, выпрямившись, женщина несколько раз моргнула черными глазками и, отряхнув одежду, словно моя вспышка могла как-то ее задеть, ответила тихим напряженным голосом.

– Смотри, не растеряй свое достоинство, когда пойдешь полуголая по дворцу, чтобы ублажить господина. И не смей называть его никак иначе. Титулы у нас не используют, – швырнув в меня клочками ткани, она выплюнула, выходя из комнатушки, – Оденешься сама, раз ученая!

Поджав губы, развернула пойманный сверток и тут же захотела его разорвать. Кусочки ткани оказались корсетом молочного цвета, украшенным золотой вышивкой и отдельно крепившейся юбкой из нежного кружева. Концы ткани были подшиты искрящимися бусинами, игриво позвякивающими от каждого движения. Такое богатство я не увидела бы в своей жизни никогда, не окажись здесь. Осторожно водя пальцем по глади рисунка, я не заметила, как начала убеждать себя, что такая красота не должна быть уничтожена.

Приложив корсет к голой груди, я удивилась тому, как цвет ткани подчеркивает темную кожу. А еще, что шнуровка расположена спереди, прямо посередине двух половинок. Как удобно для женщины. И для мужчины, который должен его снимать.

Под ложечкой засосало. Я никогда прежде не думала о том, как это, когда мужчина тебя раздевает. Интересно… А, к примеру, Таффилю бы понравилось снимать со своей жены такой корсет? Или он бы решил, что эта одежда слишком непрактичная? Да, наверно, второе.

Мои раздумья прервал тяжелый стук в деревянную дверь:

– Если ты сейчас же не выйдешь, я заставлю тебя одеваться перед охраной!

И я сделала, как она сказала.

А все потому, что приняла решение. Если это не какая-то ошибка, и иш'мир и правда решил, что может воспользоваться мной, как продажной женщиной, то я … я ведь должна согласиться на все, чтобы спасти Таффиля. И я постараюсь. Но если станет слишком невыносимым, да простит меня Абита и Таффиль, я сделаю все, чтобы лишить иш'мира любой конечности, которой он попробует меня коснуться. Даже если мне придется их отгрызть. И пусть это будет последнее, что я сделаю.

Выйдя в коридор под плотоядными взглядами трех охранников, я услышала, как Ладия удовлетворенно хмыкнула. Тяжело ухнув в наклоне и прикрепив к моим лодыжкам по широкому золотому браслету, она недовольно цокнула, заметив, что я прикрыла, наполовину вывалившуюся из корсета грудь, волосами. А дальше, ни сказав не слова, просто ушла. А меня снова подхватили под локти и повели по длинным коридорам.

И чем дольше мы шли, тем сильнее таяла моя уверенность. Острее ощущалась неприкрытая кожа. Тем унизительнее жгли грубые пальцы на руках, ведущие меня куда-то наверх. И когда мы миновали уже наверно сотый проем и оказались в коридоре, напоминавшем жилой, меня накрыла паника.

Нет! Я не могу! Не так! Только по моей воле!

Попытавшись вырваться, я пиналась и толкалась, но хватка была крепкой. Или может я слишком устала? Извернувшись, я укусила одного из охранников и воспользовавшись его болезненным замешательством, оттолкнула, вырвав из ножен, висевших на поясе, кинжал. Как глупо хранить оружие в доступе врага!