Именно в Туркестане раскрылись главные таланты Лавра Корнилова – разведчика и исследователя, как и у его предшественника Чокан Валиханова.^>12.

Воспоминания Корнилова о романтическом прошлом в Туркестанском крае прервал визит Родзянко и Алексеева. Они вошли в кабинет командующего, отряхивая и снимая мокрую от снега и дождя верхнюю одежду. На фоне тучного и вальяжного барина, Михаила Родзянко, сухонькая фигура его тезки выглядела комедийно маленькой. Родзянко сел за стол, вытирая платком потное и оплывшее лицо. Алексеев подошел к командующему и положил ему на подпись финансовый отчет о расходе денежных, продовольственных и фуражных средств за последнюю неделю. Корнилов бегло просмотрел и подписал бумаги. Алексеев тоже сел за стол, и было видно, что оба не собираются уходить. «Зачем пожаловали Михаил Владимирович с Михаилом Васильевичем?» – подумал про себя Корнилов. Теперь они оба смотрели на него как на старшего, а ведь всего год назад его политическая карьера только начиналась, и он всецело зависел от этих людей. Родзянко ему симпатизировал и продвигал по военной карьере, Алексеев же всячески препятствовал.

Лавр Георгиевич прощать обиды не умел и не хотел, но интересы дела удерживали командующего в рамках внешней терпимости по отношению к своему заместителю – генералу Алексееву.

В 1917 году генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев дважды выражал недоверие Корнилову. 2 марта 1917 года председатель Государственной думы Родзянко после Февральского переворота назначил на пост командующего Петроградским гарнизоном Л. Г. Корнилова. Такой «революционный» путь назначения, минуя военное командование, не понравился Ставке. Начальник Ставки генерал Алексеев возражал, однако в тот же день отдал приказ: «Допускаю к временному главнокомандованию войсками Петроградского военного округа… генерал-лейтенанта Корнилова». Алексеев считал Корнилова выскочкой и не видел его в числе военной элиты страны. Но разве мог он знать тогда, что через год вынужден был признать его превосходство в командовании им же созданной Добровольческой армией!

В последних числах апреля 1917 года Корнилов подал в отставку с поста командующего Петроградским гарнизоном в связи с его полным разложением. Гучков в бытность тогда военным министром рекомендовал Корнилова на должность командующего Северным фронтом, наиболее важным в связи с близостью к столице. Именно из Пскова, где была ставка фронта, можно было влиять на события как на фронте, так и в Петрограде. Но генерал Алексеев, занимавший тогда пост Верховного главнокомандующего, встал в позу: или он – Верховный, или Корнилов – командующий Северным фронтом. Алексеев сослался на недостаточный командный стаж Корнилова и неудобство обходить старших начальников. В результате командующим Северным фронтом стал генерал Драгомиров, а Корнилов – командующим 8-й армией.

Это был второй эпизод, дающий ключ к разгадке установившихся между генералами Алексеевым и Корниловым отношений.

Корнилов выжидающе смотрел на Родзянко и Алексеева. Первым заговорил Родзянко:

– Лавр Георгиевич, – начал он, – мне кажется, нам надо на Кубанской земле обнародовать нашу политическую программу, показать казакам и иногородним, за что мы боремся, к чему стремимся. Михаил Васильевич мне показывал вашу программу переданную ему вами еще в Новочеркасске. В целом мы с Михаилом Васильевичем ее одобряем.

При этих словах Родзянко Алексеев достал из папки два листа бумаги, исписанные мелким почерком Корнилова, и передал их Родзянко.