Бабка Марфа возьми да и воткни ему вместо глаз две блестящие круглые штучки, что на столе ее сына Коли лежали. А сыч, вдруг, возьми да и оживи! Огляделся, насупился пуще прежнего, загугукал недовольно да скандально. Бабка Марфа от такого непотребства в обморок шлепнулась. А кто бы не шлепнулся? Я бы и сам, такое узрев, шлепнулся. Если не хуже.

Очухалась к обеду: сыча нет и, что характерно, журавликов тоже нет. То ли пожрал их, то ли с собой унес. А может сами ожили. И стал быть, со стола банка меда поллитровая пропала и два яйца. И поллитра из серванта. Вот что хошь, то теперь и думай. Сыча толь этого, а может другого, видели в лесу за околицей, а бабка Марфа с тех пор журавликов печь перестала. Из газет делала. Ажно до самой смерти.

22.08.2024

Говорят, а местами и пишут, что в книгах мудрость. Это я, стал быть, не про фентези всякие – разные с «попаданцами», а про сурьезные книги. Я ведь в детстве, что характерно, сурьезные книги и читал. Не было тогда фентези, слава Богу. Вон и Высоцкий пел: «Значит нужные книги ты в детстве читал». А Высоцкий был мужик сурьезный, основательный, тертый – знал, про что поет. Такой зря не споет.

И прочитал я, короче, в одной книжке, то ли Арсеньева, то ли еще кого из путешественников, то ли у Пришвина, не помню уже, как сапоги салом смазывают. Чтобы не промокали, стал быть. Я уже тогда был смышленым не по годам. Сурьезные книжки читал, а не низкопробников. Хотя, тогда низкопробников и не было, все сплошь качественная советская литература. Прочитал и решил применить эту книжную мудрость на практике. Благо, сало у нас было. Намазал сапоги салом, натер так основательно, втирал от души, но одно не учел – в книге кожаные сапоги али хромовые, не суть. А я натер резиновые. Черные такие.

И решил проверить успешность эксперимента. Как раз осенняя погода тогда стояла на дворе. Почти как у Пушкина, я про него вам уже рассказывал. И решил я пойти на Михеевское болото – чтоб уж наверняка сапоги испытать. До него версты четыре от нашей деревни, в аккурат на северо – запад топать. Я то молодой был, мне как той собаке «четыре версты не крюк» было. Пришел на болото, лесину выломал и стал по краю осторожно ходить. Но не учел один факт. Один, но характерный. О ту пору, в аккурат, стал быть, резиновые погрызни роились, к зиме готовились. Они и так до резины без ума охочи, а уж смазанная сальцем их вовсе привела в неистовство. На запах сала налетели да и обглодали на радостях мои сапоги до самых портянок. Еще и портянки сверху подточили, твари. Сам не знаю, как жив тогда остался. Насилу с болота вырвался. Пришлось мне по липкой холодной грязи четыре версты обратно домой тащиться. Еще и от матери получил нагоняй, что сапоги не сберег. Пришлось до самой весны в лаптях щеголять, пока новые сапоги мне не купили. Отдельно попало за сало. Сало мне потом аж до первого мая есть не разрешали.

Вот и верь после этого в книжную мудрость. Книги это хорошо, а свои мозги завсегда лучше.

Прочитал я в детстве в одной книжке сказку, как лягушка упала в кувшин с молоком. Или даже басня это была, не помню. Но лягушка не сдалась и не утонула, а стала шустро плавать в кувшине и нырять ив итоге сбила молоко в масло (сливочное) и по нему выбралась из кувшина. Выпрыгнула. Прочел я эту то ли сказку то ли басню, подумал над ее моралью и отложилась она у меня в памяти. Я же уже тогда был смышленым не по годам.

Шел я однажды летом по лесу и встретил на лесной тропинке лягушку. Ничего в этом удивительного, лягушки раньше на каждом шагу встречались: и в огороде и в болоте и в пруду. Но эта шла странно. Действительно шла, занося одновременно заднюю и переднюю лапы с одной стороны, потом с другой, а не прыгала, как я с детства привык видеть. Смотрел я на странную лягушку, что ходит как крокодил, смотрел и вспомнил про басню. Дай, думаю, проверю, собьет она мало али нет. Лапищи то вон какие мускулистые, почти как у курицы.