На секунду мне показалось, что Лу уловила мои мысли и с небольшой смешинкой в глазах посмотрела на меня, как бы показывая, что да, моя жертва была благосклонно принята моей богиней. То, что мне придется молиться именно Лу, а не кому-то из большой семерки, я уже понял.

С другой стороны, у кого еще есть персональная богиня? А? Вот и я о том же.

Плюсы надо искать во всем, главное, чтобы Лу не начала пренебрегать моими молитвами и жертвами, учитывая еще и холодящее ощущение рабского ошейника на моем горле. После еды я сходил к ручью, как мог умылся, учитывая крайне некомфортную температуру воды, и мы начали собираться в путь. Упаковали в мой пакет из супермаркета курицу — полиэтилен из супермаркета был всяко чище котомки и тряпок Илия. Я сполоснул свой ножик, набрал в бутылки из-под йогурта кипятка — тара всегда пригодится, да и фляги я у Лу не увидел, а пить из одной емкости с Илием я бы не рискнул — после чего отправил все это в рюкзак к моей одежде. Там же поселилось пиво, которое я решил пока не открывать, хлеб, молоко, остатки батона и орешки. Тогда же я пустил уже просохшую у костра рубашку на портянки, предпочтя ей черную футболку, закинул остатки вещей в сумку и мы отправились в путь.

Почти не разговаривали. Я был в состоянии где-то между прострацией, паникой и глубоким шоком, четче сформулировать не получается. Ну и еще очень сильно болела голова. Старик Илий был погружен в процесс переваривания свалившейся на него еды. По солоноватому взгляду жреца я понял, что досыта он не ел уже очень давно, возможно, еще со времен своей молодости. Лу же целенаправленно шагала впереди во главе нашего отряда. Она сняла плащ, нагрузив его на старика, и я старался изо всех сил не пялиться на… Не пялиться на свою богиню, короче, которой я теперь вроде как и служу. Получалось неплохо, я был собой горд.

На вечернем привале каждый получил свою порцию курицы, причем черт меня дернул поерничать. Когда я делил запасы, с чем, почему-то никто не спорил — Лу и Илий разожгли костер, но в подготовке ужина участия не принимали, только старик опять сбегал за водой, которой где-то раздобыл полный котелок.

Я кое-как сполоснул руки, соорудил бутерброды с курицей — теперь в дело пошел и черный хлеб. После перелил в пустые бутылочки из под йогурта пиво, так что каждому досталось примерно поровну. Когда ужин был собран, я взял комплект, который предназначался Лу. В одной рукебутерброд, во второй — банка из под йогурта, наполненная пивом, после чего протянул все это богине через костер с легким поклоном. Еще дурак, и добавил:

— Прими этот дар.

Секунду ничего не происходило, да и следующую тоже. В этот момент моя голова была склонена в полунасмешливом поклоне, так что реакцию Лу я не видел, пока я не поднял глаза. Зрелище, скажу я вам, было из категории «я хотел бы это развидеть», потому что дела мои в этот момент были плохи.

Не буду врать про «всю жизнь, промелькнувшую перед глазами в момент смертельной опасности», времени у меня хватило только на то, чтобы подумать короткое, емкое и всем нам знакомое слово. Краем глаза я заметил, что Илий даже перестал дышать.

Лу сидела прямо, будто жердь проглотив. От чуть расслабленной, уставшей после дневного перехода девушки, не осталось и следа. Передо мной была оскорбленная насмешкой богиня. Челюсть крепко сжата, губы, обычно алые, побелели и превратились в две тонкие нити, а в больших фиолетовых глазах бушевала ярость. И боль.

В этот момент я понял, что давать заднюю уже поздно. Извинений она не примет. Пусть она богиня без храма и паствы, но она богиня, а я — находящийся в ее власти пришелец из другого мира. Подтверждением моей догадки стало неприятное ощущение сжимающегося на горле невидимого ошейника, которым я был прикован Матерью к Лу. Я лихорадочно перебирал все возможные мне варианты извинений на всех доступных мне языках, как этого мира, так и моего родного. Зашел даже на территорию английского, но мгновенно понял, насколько это тупо.