Но с какой стати Даррел следил за ними? И только когда Кэт поднималась по лестнице, на ум ей пришел очевидный ответ: да потому, что она разговаривала с Джеймсом Марвудом.

Остаток вторника ушел на приготовления к визиту Элизабет Кромвель, намеченному на следующее утро. Кэт со служанкой готовили гостиную, располагавшуюся этажом ниже чертежного бюро. Хэксби путался у них под ногами. Женщины мыли и скребли, вытирали пыль и наводили блеск. Они заказали печенье и леденцы, чтобы раздразнить аппетит госпожи Кромвель, и вино, чтобы усладить ее вкус. По настоянию Хэксби они даже на всякий случай заказали обед в соседней таверне.

– В конце концов, – заметил он, – гостья может соизволить пообедать с нами.

Наверное, если бы на Генриетта-стрит ожидали с визитом члена королевской семьи, старик и то бы так не волновался и не пребывал бы в таком возбуждении. Хотя, подумала Кэт, похоже, он именно так и расценивал ситуацию. Несмотря на показную верность монарху, ее муж искренне считал, что Кромвели достойны большего поклонения, чем Стюарты. Пожалуй, кое в чем он был прав: Оливер Кромвель правил Англией более твердой рукой, чем король Карл I, которому отрубили голову, и чем его сын Карл II, который теперь восседал на троне.

Когда Хэксби отправился наверх обсудить что-то с Бреннаном, Кэтрин написала Марвуду записку, где сообщила, что видела на улице Даррела, прислужника Бекингема. Она отправила записку в Савой с мальчишкой привратника. Она надеялась, что тот вернется из Инфермари-клоуз с ответом или, возможно, Марвуд даже сам придет. Если повезет, они смогут поговорить наедине, и она расскажет ему про Элизабет Кромвель.

Но, увы, мальчик сказал, что господина Марвуда дома не было и он отдал письмо слуге.

В ту ночь Хэксби спал более беспокойно, чем обычно. Кэт лежала рядом без сна и считала часы до рассвета. Когда наконец настало утро, они со служанкой помогли мужу одеться в его лучший костюм, тот самый, в котором он был на обеде в Хаттон-Гардене. После завтрака господин Хэксби удалился в свою личную каморку. Когда он вышел оттуда, у него в руках была потертая кожаная папка. Кэт усадила супруга в кресло в гостиной у огня.

– Поставь у камина еще кресло для госпожи Далтон, – велел он, – и для госпожи Кромвель тоже.

– Хорошо, сэр, – не стала спорить Кэтрин, – мы так и сделаем. Но сперва посидите, отдохните.

На удивление, он послушался. Но папку из рук не выпускал. Хэксби прижимал ее к себе, как ребенка. Даже когда старик задремал и из уголка рта у него потекла слюна, он крепко сжимал папку.

Только в четверть двенадцатого прибежал мальчик привратника и сообщил, что к дому подъехал наемный экипаж. Не без труда Кэт уговорила господина Хэксби оставаться на месте, пока они с Бреннаном спустятся вниз, чтобы встретить гостей.

Однако Элизабет Кромвель уже поднималась по лестнице вслед за мальчиком.

– Кэтти! – воскликнула она, устремляясь навстречу. – Дорогая! Как давно я тебя не видела!

Элизабет сопровождала вовсе не госпожа Далтон, а ее отец.

На площадке лестницы гостья обняла хозяйку с такой силой, что ударилась скулой о рот Кэт, отчего та прикусила язык. Кэтрин присела в реверансе перед Кромвелем, выдававшим себя за господина Кранмора, который смотрел на нее, уцепившись обеими руками за перила.

– Госпожа Хэксби? – спросил он неуверенно, словно бы сомневался, что это она. – К вашим услугам, мадам.

– Мы сердечно рады видеть вас, сэр, – сказала она заученно. – Мой муж ждет наверху. Он просит прощения, что не спустился встретить вас. Господин Хэксби сегодня неважно себя чувствует.

– Господин Кранмор так выручил меня, – громко объявила Элизабет. – Госпожа Далтон подхватила простуду, и он любезно предложил сопровождать меня вместо крестной.