Стриклы увидели воспов. Точнее, услышали, вынимая из ран свои клювы. Развернулись, зависнув в воздухе, и приготовились к битве. Тела древопийцов выдерживали разряды, а мощные лапы могли разорвать эти тряпки в отдельные нити. "Делайте ваши ставки" – сказал бы Сипатый.

Но всё любопытство Мутного куда-то пропало. Любопытство и угрызения совести по поводу лежащего навзничь друга.

Бежать, бежать…

Он повернулся.

Будто тысячи игл вонзилось в затылок.

Последним, что пронеслось в голове перед тем, как упасть, были строчки баллады, давно позабытой, но всплывшей при виде опасности:

"Под листвою деревьев могучих

Стриклы смерти танец танцуют".

Восп

Карта равнины

Жил-был Бог.

И было ему одиноко.

"Чего-то мне не хватает", – подумал Бог.

И вспенил море.

И обнажил остров.

И населил его людьми, которых создал по подобию своему.

И посадил деревья, травы всякие.

Придумал зверей, птиц разных.

И отпустил их в леса и на равнины острова, чтобы служили людям, и жилось тем привольно и счастливо.

И обрадовались люди, и благодарили небо, что такой у них Бог, заботливый, любящий. И подбегали к нему с вопросами, и водили вокруг него хороводы. Смеялись, пели, радовались…

Да только устал от них Бог.

"Вот, – сказал он детям своим, – я создал для вас эту землю. Берегите её, улучшайте. Живите на ней. А я ухожу"

"Почему же? – спросили люди, – ведь мы тебя любим"

Ничего не ответил Бог, и ушёл на большую землю. Там придумал Бог для себя новую усладу – других животных, другие деревья и травы, чтобы было на что смотреть, что слушать и чем любоваться. И нашёл Бог, что это хорошо.

И отдыхал от трудов своих, лёжа на равнине, и слушал звуки своих созданий, и предавался Бог размышлениям.

Но ушли люди с Острова. Построили лодки, и приплыли они на большую землю. И заселили её до холмов.

Нашли люди Бога, и снова водили вокруг него хороводы.

Осерчал тогда Бог, обиделся на людей. "Я дал вам всё, а вы ослушались меня. Я просил оставить в покое, а вы нашли меня."

"Но мы тебя любим" – сказали люди.

"И я вас люблю, – ответил им Бог, – но я не могу иначе. Я был один, слишком долго я был один, и я привык к одиночеству"

Но люди ходили за ним по пятам и задавали вопросы.

Ещё больше обиделся Бог. И погасил тогда солнце.

И ушёл ещё дальше, в горы.

И заплакали люди.

Сидели в Лесах и переживали.

Но оттаяло отцовское сердце. И вернул он солнце обратно. Да только остался в горах, и больше уже не спускался.

Так повелось с тех пор: вспомнит Бог об обиде – и меркнет солнце. Смягчится отцовское сердце – и снова светит.

История Обиженного Бога, в пересказе брата Шестипалого

– Варварский обычай, – Первая изучала лица.

Глаза одного навыкате, голова мечется из стороны в сторону, вены надулись, кажется – еще немного, и лопнут.

Другой будто не видит, смотрит куда-то сквозь, а растрескавшиеся губы шепчут молитвы. Или ругательства. Что, в общем, одно и то же.

Кто-то с пеной у рта пытается разорвать свои путы. В лице ничего человеческого руки уже посинели, а он всё рвется и рвется. Пожалеешь такого – и он вцепится в горло.

Четвёртый в отключке. Возможно, его уже нет.

А пятый… Пятый нормальный.

Взор помутнел, но глаза умоляюще смотрят на девушку.

– Кто такой? – На лице приговорённого играли сполохи неба, расцвечивая черты молодого и в общем то симпатичного человека. Несмотря на то, что парень не брился, давно, и вообще – выглядел мерзко. “Не удивительно” – подумала Первая, – повторяю – кто такой?

– Не помню…

Голос был тихим и сиплым, настолько тихим и сиплым, что только она и услышала.

– Флягу, – девушка повернулась к напарнику.