Наигравшись с дочерью, Фёдор вошёл в дом, усадил Таиску в подушки, сунул ей погремушку. Зайдя на кухню, налил себе в кружку молока и выпил его с ломтем хлеба.

— Ну, всё. Я пошёл. Вечером буду поздно, — поцеловал жену в щёку и вышел из дому.

Зоя устало опустилась на табурет, взгляд измученный, грустный, во всей фигуре, какая-то обречённость.

— Ты, что, Зой? Что случилось? — всполошилась Аня.

— Опять по бабам пойдёт. Господи, за что мне это? — горько вздохнула. — Эх, мама, мама, не дала ты своей дочери счастливой быть. Ань, что там про Виктора слышно? Как он живёт?

— Да, что ему сделается. Живёт. Двое у него, как и у тебя. Жена вроде третьего ждёт. Забудь уже его. А Фёдор, что правда гуляет?

— Гуляет. Бывает дня три, домой не является. Нюрка сказывала, с Москового она. Узнаю, кто точно, все косы повыдергаю.
— Вот ведь паразит, — ахнула Анна.
— Да ну его! А ты-то где такого гарного хлопца подцепила? — Зоя с интересом посмотрела на сестрёнку и позвала.

— Пошли-ка на улицу. Я там постираю, а ты расскажешь.

Сёстры вышли во двор, расстелили под яблоней одеялко, усадили на него Таиску. Поставили на табуреты два таза с водой и принялись за дело. Одна стирает, другая полощет да развешивает.

— Ну так что, расскажешь или как?

— А что сказывать-то? Тут и говорить-то особо и нечего. Познакомились вчера на вокзале, потом вместе в автобусе ехали. Он к сестре на свадьбу ездил. Теперь вернулся. Фёдор после училища в Шеметово механиком работает на МТМ. Пошёл меня проводить до деревни. Зой, мне с ним так легко было разговаривать, будто я его всю жизнь знала.

— Ну и что дальше? Адрес-то взял?

— Да . Спросил, можно, ли ему сюда приехать, я согласилась. Зойка, он меня поцеловал. — Аня от смущения раскраснелась.

Зоя тихо засмеялась, вытирая о фартук руки, подошла к сестре, прижала её к себе.

— Вот и выросла моя малышка. Целуется уже.

— Зой я, кажется, влюбилась — жалобно проговорила Аня. — Но мне же нельзя замуж. Как же быть-то?

И на глазах у девушки показались слёзы.

— Ну, что ты моя хорошая. Кто тебе такую глупость сказал? Кто же это тебе замуж-то выходить запретил?

— Ну, как же. Я же даже ребёночка родить не смогу. Нельзя мне. А без детей какая же это будет семья, — почти шёпотом договорила Аня.

— Ну-ну, глупенькая, не расстраивайся ты так. Ребёнка и усыновить можно, было бы только желание. А если любить будет, то и без детей жить можно. Не всем же бог даёт. Живут же как-то, — задумчиво проговорила Зоя, прижимая к груди сестрёнку и гладя её по спине.

«Эх, Шурка, Шурка, наделала ты делов. А Аня теперь расплачивается,» — подумала молодая женщина и горько вздохнула. Потом встрепенулась, — Ну, ладно, не кисни сестрица. Пока ещё рано говорить. Вот если сватать, приедет, тогда и думать будем. Но мой тебе совет, расскажи ему сама и не решай всё одна. Договорились?

Аня порывисто обняла сестру, поцеловала в щёку и сказала, — Спасибо тебе. Как хорошо, что ты у меня есть.

Зоя ещё раз вздохнула и сказала, — Давай заканчивать. Ань, я сейчас Таиску покормлю и на работу побежала. Ты ей кашку потом свари жиденькую, дашь часа через два. И суп гороховый довари, ладно.

Она выплеснула из тазика под забор воду, ополоснула руки и взяла раскапризничавшуюся дочку. Села на завалинку и расстегнув кофточку, сунула малой в рот грудь. — Вот ведь зараза кусается. Два зуба вылезли, а грызёт словно у неё полный рот. Таиска прекрати, кому сказала. — зашипев от боли, поговорила женщина. Девочка жадно терзала мамку за сосок, как щенок, тыкалась во все стороны, потом приноровилась и успокоилась. А минут через пятнадцать уже сладко сопела на материнских руках, не выпуская титьку изо рта. Зоя зашла в дом, положила спящего ребёнка на кровать, прикрыла сверху пелёнкой. Выйдя на кухню, сказала сестре, — Давай, что ли, чаю, попьём, да побегу я. У меня послезавтра выходной за ягодами бы съездить.