– Кто вы такие? – дрожащим голосом шепнула она, но уже почти не удивилась тому, что видит не видимое для других и слышит неслышное. – Чего вы хотите?

– Мы пришли к тебе, Младина! – отозвалась та, что стояла впереди.

– Мы хотим принести тебе жалобы! – подхватила другая.

– Мы хотим искать мести!

– И мы хотим… чтобы ты позволила нам уйти! – жалобно протянула последняя.

Она была кривобока и стояла, сильно перекосившись, что придавало ей особенно жалкий вид. И кто мог так жестоко обойтись с несчастной?

– Мы не можем уйти, пока наша месть не свершена!

– Не можем уйти, пока не принесена наша жалоба!

– И пока за нас не отомстят, никто не примет даров!

– Пока злодей не будет наказан, наши сестры не принесут росу на ваши поля!

Младина испугалась. Если русалки не примут жертвы и угощения, откажутся помогать людям растить урожай, то и это празднество бесполезно, да и все тяжелые полевые работы тоже.

– Кто вас обидел? Кому вы хотите отомстить?

– Мы и убиты беззаконным образом, и сама кровь наша взывает о мести! – Старшая показала на свою окровавленную грудь. – Топор убийцы подсек нашу жизнь, свалил наземь наши белые тела, уронил в палую листву наши золотые косы! Нам доверили хранить межу, принесли жертвы, заключили ряд, и мы честно берегли доверенное нам. Но когда топор подсек наши кости и жилы, мы погибли и уста наши умолкли! Мы больше не можем передать врученную нам истину и видим, что это грозит немалыми бедами! Никто, кроме тебя, не в силах услышать нас.

– Вы… вы – духи межевых берез! – осенило Младину.

– Да, это так! – Все четыре закивали.

Младина едва удержалась, чтобы не вскочить. Это духи тех срубленных берез, которыми Хотиловичи обозначили границы выбранного ими участка под будущее поле! Тех самых межевых деревьев, которые потом искали люди двух родов, но нашли лишь четыре пня, которые ровно ничего не могли доказать. Сколько шло разговоров по всей волости, но так и осталось неизвестным, кто срубил березы и виновны ли Леденичи. И вот ей, ей одной сейчас откроется тайна!

– Кто он? – шепотом потребовала Младина, впиваясь взглядом в тускло горящие глаза мертвых вил. – Назовите его имя!

– Мы не знаем… – горестно прошелестели вилы-навянки. – Никто не назвал нам его имя… Мы знаем лишь имена тех, кто доверил нам хранить межу…

– Но как же я смогу помочь вам отомстить, если не знаю его?

– Мы покажем!

– Он придет сюда!

– Мы укажем его!

– Мы помним…

– Помним… – угрожающе шелестели мертвые вилы.

Только это они теперь и могли – помнить того, кто до срока прервал их жизнь.

– Позволь нам увести обидчика с собой! Мы возьмем его в искупление, и ляжет роса на поля, и все пойдет, как богами велено.

– Забирайте негодяя! – гневно шепнула Младина.

– И тогда ты позволишь нам уйти? – с мольбой протянула старшая.

Младина понимала их страдание: пока долг мести не уплачен, они не могут удалиться в Навь, чтобы потом снова возродиться, оживив крохотное березовое семечко. А пребывать между миром живым и миром мертвых для духа дерева, должно быть, не менее тягостно, чем для человека.

– Тогда вы сможете уйти, – уверенно подтвердила Младина.

Она уже знала, как это будет. Она видела под ногами мягкую, манящую черную бездну – это вовсе не пугало, бездна звала, обещала покой, сон, отдых, а потом новое рождение, с новыми силами. Она, бездна, была колыбелью, питающим и взращивающим материнским лоном, куда возвращается все, что когда-то жило, и это возвращение – залог того, что некогда живое и умершее будет жить опять. И ей не составляло труда отправить туда духи мертвых берез – только протянуть руку.

Но она не делала этого, потому что они еще нужны здесь. Им предстоит указать своего убийцу.