Вряд ли он видел что-либо перед собой, заплывшие потом и кровью глаза были абсолютно бесполезны, настало время использовать свои инстинкты. Эта скучная погоня продлилась почти пять минут, и, загнав свою жертву глубоко в лес, изумрудный воин начал прокалывать острым копьем свою добычу.
Это был необычный для меня опыт. Он делал это абсолютно без эмоционально, раз за разом, неустанно пронзая все еще дышащую тушу Хмурого. В глазах копейщика ставшего жертвой обстоятельств не было эмоций, да что там в глазах, в его движениях не было абсолютно ничего, они были такими холодными и безжизненными, что я и слов подобрать не смогу.
Обычно люди вкладывают в такое дело, как убийство, просто уйму эмоций. Даже если это стотысячное убийство, они что-то да испытывают. Гордость, панику, злобу, раскошелился хотя бы на чертово наслаждение. Я уже не говорю о том, что испытывают начинающие убийцы, такой спектр разных эмоций не может оставить сознание убивавшего существа без серьезных изменений, я видел, как на первых убийствах рыдали, вопили что есть мочи и даже убивали себя в порыве страха.
Но в нем я не видел ни одной. Абсолютно пустой, не чувствующий ни страха, ни боли, неустанный и неуязвимый воин, долго и медленно закалывал свою замученную и загнанную в угол жертву, прямо при свете дня, в этом зеленом, но уже не мирном, осеннем лесу.
После подобных побоищ люди обычно отдыхают или берут время на переваривание пережитого, в некоторых случаях празднуют очередной день, в котором они смогли выжить. Даже звери и чудища уходят в родные берлоги, что бы залатать раны или переварить еду. Но этот чертов монстр был другим. Он не тратил ни секунды после бойни и как прежде медленно развернулся и вприпрыжку побежал в сторону Веллеса, не задумываясь о том, что натворил.
– Мам ну можно я схожу к речке, сколько можно уговаривать!
– Нет. Мы уже об этом…
– Ну сколько можно! Я туда и обратно, дома скучно, целый день!
– Мими, мы сегодня сходим в город и к вечеру вернемся хорошо? Потерпи немножко я…
– Каждый день! Почему мы не можем жить в городе как все? Мне тут нечего делать! Я устала играть игрушками, я так умру!
– Не говори глупостей Мими! Мы переберемся в город через полгода, пожалуйста, потерпи ради мамы, хорошо?
– Мам…
– Полгода и мы будем там, я тебе обещаю, осталось совсем чуть-чуть дорогая, пожалуйста.
– … я голодная.
– Ох, Мими, идем.
Пролог. Одним днем ранее. Братья по несчастью.
– Ну что, идем? – раздраженно спросил Стив.
– Еще немного и двинем.
– Пошел к черту… – отмахнулся недовольный кочевник.
– Стив! Ну что опять?!
– Да пошел ты…
– Сам не видишь? Не могу я!
– Нас рано или поздно убьют, Роберт, убьют из-за твоей беспомощности.
– Ну что мне теперь?! Души то, не переварились!
Взбешенный Стив импульсивно достал буханку хлеба из протертого кожанного рюкзака, повисшего на его плече, и яростно откусил, спешно уводя взгляд от раздражающего спутника.
– Что там деревенщины говорили? – спросил Роберт, расстроено смотря на буханку хлеба, которую злобно изкусывал его брат.
– Обожествленного видели.
– Рядом с Унаборовским лесом? Больше на пугалку для мародеров походит, чтоб пшено им не потоптали!
Раздраженно-недовольное лицо Стива явно сменилось немного напуганным, обреченные люди, конечно же, не умеют бояться в полной мере, каждая секунда их существования и путешествий по нашим окраинам и так были олицетворением страха и переполнены рисками. Однако сейчас, Стив выглядел именно так, немного напугано.
– Мне то знать. Надеюсь к утру успеем в Веллес, не хочу стать обедом двадцатиметрового монстра.
Разговор двух кочевников, окруженных бездыханными тушами зайцев и оленей, посреди опавшего осеннего леса, да, не знаю, откуда они взялись в моей памяти, к сожалению, я убил много существ за свою жизнь.