Ульв приветствовал Геста и назвал себя, но едва он представил Халльдора, как манглавит отпрянул назад и схватился за секиру.

– Стюр Убийца из Лавовой Пустоши твой дед?

– Да!

– Ты собираешься мстить?

– Мне нет дела до старой распри. К тому же последний мститель погиб на наших глазах в Стране Бьярмов.

Гест поразмыслил и только потом сказал знаменательные слова.

– Будь я язычником, я бы приказал схватить тебя, внук Стюра Убийцы, дабы сполна насладится местью за моего невинно убиенного отца. Но я давно принял святое крещение. Христианам надлежит прощать врагов, хотя сие очень странно. Но довольно о кровной вражде! Я помогу вам. Уповаю, что на том свете мне воздадут за благие дела!

Гест старался говорить по-дружески, но при этом держался не ближе, чем в двух шагах от Халльдора. Впоследствии было замечено, что он никогда не поворачивался к Халльдору спиной из опасения получить такой же удар секирой, который он сам в детстве нанес Стюру из Лавовой Пустоши.

– Ты ведь не исландец? – спросил Гест, обращаясь к Харальду:

– Я из Норвегии, имя моё Нордбрикт.

– Сдается мне, что сиё не твое настоящее имя, – усмехнулся Гест. – Судя по гордой осанке, ты сын ярла или даже из рода конунгов.

– Возможно, ты угадал. Но я не хочу смущать греков знатностью моего рода.

– Разочарую тебя, Нордбрикс. Грекам безразлично, какого ты рода. Будь ты сыном ярла или сыном бедного бонда – мы для них варвары. И даже для самих греков знатность происхождения не столь важна. В этой стране сын простого ремесленника или раба может стать важным вельможей. Насколько я понял, ты со своими людьми хотел бы поступить на службу?

– У меня полсотни отличных воинов: исландцы, свеи, поляне.

– Посмотрим, куда вас удастся определить. Мое слово кое-что значит при дворе конунга, но есть люди поважнее меня, и им предстоит решить вашу участь. Ступайте за мной!

Харальд и исландцы последовали за манглавитом. За Золотыми воротами Эгнатиева дорога превращается в улицу, называемую Меса, то есть Срединная улица. Она идет вдоль берега на некотором расстоянии от морских стен. Сначала улицу обрамляли виноградники и редкие дома, похожие на сельские усадьбы. Из зелени деревьев выглядывали церковные купола – вдоль защищенного стенами берега шла цепочка монастырей и храмов. Гест провел Харальда и его людей сквозь старые Золотые ворота, они были сделаны в Константиновой стене, заброшенной и наполовину развалившейся. Почти все действующие ворота Феодосиевских двойных стен имели такие же названия, как ворота прежней Константиновской стены, поэтому приходилось уточнять, идет ли речь о «новых» или «старых» воротах.

За Константиновскими стенами сельские усадьбы сменились двухэтажной городской застройкой. Стены первых этажей были глухими, на улицу выходят только двери, предусмотрительно запертые на несколько засовов. Вторые этажи нависали над первыми, так как земля в Миклагарде стоила очень дорого и жители города пользовались любой возможностью расширить свои жилища. Сверху дома накрывали легкие террасы, которые в старом Риме назывались «соляриями», а в Новом – «гелиаконами». Они не имели крыш и были открыты солнцу, однако решетчатые стены надежно закрывали обитателей домов от посторонних глаз. Императорские эдикты запрещали «возводить строения, называемые солнечными комнатами, не отступив от соседнего дома чуть более шести локтей», но это предписание сплошь и рядом нарушалось.

По мере приближения к сердцу Великого Города дома становились обширнее и богаче, глина и кирпич уступили место полированному мрамору. Через некоторое время Гест привел варягов на форум Аркадия. В центре форума стояла колонна, самая высокая в Великом Городе, хотя Аркадий был правителем незначительным и вялым. В военные походы он ходил только в молодости, наблюдая за сражениями из-за спины своего отца Феодосия Великого. Когда его отец умер и Аркадий унаследовал Восточную империю, он не постыдился воздвигнуть колонну в честь якобы одержанных им побед. Колонна была сложена из огромных мраморных блоков и стояла на мощном постаменте. Длинная процессия воинов спиралью обвивала колонну до самой вершины, и чем выше она уходила, тем крупнее были фигуры воинов. Это делалось, чтобы глаз стоящего у подножья человека не упустил ни малейшей детали. Харальд с упоением разглядывал картины сражений. Вот конунг или ярл, попирающий груду вражеских щитов. Вот два корабля, а рядом, в волнах, видны головы людей, чьё протараненное судно только что пошло ко дну.