‒ А экономика это и есть наша жизнь, Саша, ‒ возразил Гюнтер. ‒ И скоро придёт такое время, что всем придётся разбираться в экономике и финансах.

‒ Это ты о чём?

‒ Это я о грядущих переменах, друг мой.

‒ А можно подробнее, ‒ заглядывая в глаза Гюнтеру, попросила Мария.

‒ Вот, ‒ немец указал пальцем на Машу, ‒ Бери пример, Зиневич, с пытливого ума молодого экономиста.

‒ Ну! ‒ протянул Саша. ‒ Мне с вами становится неинтересно.

‒ Не ври! ‒ нахмурился Гюнтер. ‒ Ты…как это по-русски? ‒ Гюнтер закрыл глаза и поднял голову вверх, что-то вспоминая. ‒ Лука… лука…

‒ Лукавишь, ‒ подхватила Мария.

‒ Правильно! Забыл это слово. Лукавишь ты, Саша. Не поверю, чтобы тебе было неинтересно то, что может быть завтра.

‒ Хм! ‒ ухмыльнулся Зиневич. ‒ Раскусил, бродяга. Разумеется интересно. Я просто ревную Машу к тебе. Сейчас ты начнёшь рассказывать, как ты это умеешь, и Мария в тебя влюбится.

‒ Дурак ты, Зиневич, ‒ всплеснула руками Градова. ‒ Расскажите, Гюнтер. Мне интересно.

Гюнтер вдруг сбросил улыбку с лица и положил удочку на дно лодки. Маша насторожилась.

‒ Скоро будут большие перемены, ‒ Гюнтер говорил это уверенно. ‒ Не знаю как для вашей страны, но для нашей последствия будут очень серьёзные.

‒ А точнее, ‒ коротко спросил Зиневич.

‒ Точнее сказать не могу. Но ваш Горбачёв пилит сук, на котором мы все сидим.

‒ Гюнтер, мне кажется, перемены нужны, ‒ осторожно возразила Мария.

‒ С этим никто не спорит. Нужны. Дерево гнилое. Но оно ещё стоит. Я уверен, сначала надо вырастить новое дерево, а уже потом, рубить старое.

Гюнтер посмотрел на ошарашенные лица друзей, открыл коробочку, достал оттуда маленького червячка, насадил его на крючок и забросил приманку в воду.

‒ Скоро петух прокукарекает, ‒ пробормотал немец. ‒ Главное, не проспать.

Вечером пошли в гаштет пить пиво. Повеселились от души, даже потанцевали. Вернулись в дом Гюнтера около десяти вечера. Софи проводила Марию и Александра в мансарду. Там были две маленькие спальни. Одна для Зиневича, другая для девушки. Марии так не хотелось, чтобы заканчивался этот день, чтобы наступил следующий. Ей не хотелось уезжать из той сказки, в которую привёз её Саша. Она была благодарна ему. То ли хмель, то ли приподнятое настроение, то ли всё вместе, заставили Марию зайти в комнату Зиневича. Саша стоял с голым торсом. Он смотрел на Марию, молчал и не двигался. Саша понимал, почему Градова зашла к нему в комнату, но боялся спугнуть неосторожным действием или словом.

Мария сделала несколько шагов и подошла к Зиневичу близко. Она провела рукой по его жёстким волнистым волосам. Потом взяла за руку и положила ладонь Александра на свою грудь. Мария возможно и сама не понимала, зачем она это делает. Но девушке захотелось близости. И тот человек, который привлекал ее, был рядом.

Подчинённые, озадаченные напором Куприянова, ушли. Посидев так какое-то время, Василий Иванович вспомнил про мобильный, который лежал перед ним на столе и набрал номер частного детектива, а по совместительству хорошего друга Эдика Сомова.

− Василий Иванович, моё почтение! − взяв трубку, ответил Сомов. – Вас можно уже поздравить с заслуженным отдыхом?

− Нельзя, Эдик, меня поздравлять. Не заслужил подполковник Куприянов отдыха.

− Да что ж это такое! − искренне возмутился Сомов. – А говорят незаменимых нет.

− Врут, Эдуард! Нагло врут! У меня такое чувство, что я прямо из кабинета в похоронное бюро переползу.

− Я так понимаю, нашлось дело, которое без вас не раскроется? Так?

− Так, Эдик, так! Габашидзе именно так и выразился.

− От меня какая-то помощь нужна?

− Нужна. Ты извини, что я звоню тебе только когда мне от тебя что-то надо. Вот такой я эгоистичный мент.