«Думаю, это объясняет, почему он не хочет посылать на задание любимую дочь».

Ке-хеопс, казалось, угадал, о чём я думаю.

– У тебя есть преимущество, которого нет ни у одного другого мага нашего клана. Правоверные не могут выследить тех, чья магия слишком слаба, чтобы привлечь их внимание. – Он небрежно указал на широкополую шляпу на моей голове. – Серебристые иероглифы на твоей нелепой шляпе также доказали свою эффективность в маскировке от тех, кто ищет немагическими способами.

Это объясняет, почему моя мать упомянула, как трудно ей было высмотреть меня в магическом кристалле. Даже Нифения, довольно талантливая амулетчица, не смогла понять, как работают знаки на моей шляпе.

Одним движением руки Ке-хеопс заставил видения правоверных исчезнуть, оставив нас вдвоём в бескрайней пустыне.

– Что ж, позволь начистоту, – попросил я и показал на мираж светящегося вдалеке города. – Ты хочешь, чтобы я прошёл тысячу миль до Махан Мебаба, избежав встречи с армиями берабесков, визирями и правоверными, а потом ворвался в самый охраняемый в мире храм и убил Бога?

– Да.

– Тогда, по-моему, ты неправильно понял наши отношения, отец.

Я порылся в кармане и протянул ему карты, которые прислала мама.

– Когда в следующий раз увидишь Бене-маат, обязательно верни ей это. Мне они ни к чему.

Мой отец редко теряет дар речи. Он смотрел на карты в моей руке с лицом спокойным, как неподвижная вода, но ярость в его глазах заставила меня потянуться к футлярам с порошками. Шелла предупреждала, что однажды мой бойкий язычок заведёт меня слишком далеко.

«Предки, пусть это будет не сегодня. Я не готов».

Я уже собирался вытащить порошки, когда тыльной стороной руки отец ударил меня так сильно, что я отшатнулся. Когда я ударился о стену, из-за иллюзии пустыни мне показалось, что меня поддерживает сам воздух. Я не мог припомнить, когда в последний раз отец меня бил. Если в твоём распоряжении десятки заклинаний, с помощью которых ты можешь наказать непослушного ребёнка, такая чисто физическая реакция кажется… грубой.

Инстинкты, развившиеся у меня в течение последних трёх лет борьбы с врагами, пытавшимися запугать меня с помощью жестокости, вернули мне арта валар. Я улыбнулся Верховному магу народа джен-теп.

– А сегодня мы будем танцевать, отец?

«Неплохо, – подумал я. – Ты говоришь почти уверенно».

И вновь он застал меня врасплох, хотя на этот раз его слова ранили меня сильнее, чем я ожидал.

– Ты хотя бы представляешь, как сильно Бене-маат тебя любит? Она вырастила тебя, заботилась о тебе, её магия истекала кровью каждый раз, когда она пыталась исцелить тебя от Чёрной Тени.

– А потом она…

– Она совершила ошибку! – закричал отец. – Я совершил ошибку! Ни один родитель не должен видеть, как на лице его ребёнка расцветает Чёрная Тень, зная, что с каждым днём это приближает его к безумию! К безумию, которое овладело твоей бабушкой, сделав её настолько жестокой, что мне пришлось её убить!

Он так сильно сжал губы, что я понял: он сдерживается, чтобы не ударить меня снова.

– Мы совершили ужасную ошибку. С тех пор Бене-маат каждый день искала способы восстановить твои татуировки, даже когда весь Совет нашего клана ей запретил. И после всего этого ты говоришь о ней с таким презрением?

Три года я был изгнанником, на меня охотились наёмные маги и ищейки (некоторых из них послал за моей головой отец), но я никак не думал, что он способен заставить меня ещё и почувствовать свою вину.

Наверное, я ошибался.

– Оставь карты себе, – сказал отец, возвращая их. – Они подарок судьбы. Это возможность для твоей матери поговорить с тобой на… на твоём языке. Ты должен их ценить.