Еврибиад с горечью был вынужден признать, что даже очень сильный физически человек, оказавшись на корабле в бурном море, может свалиться с ног из-за морской болезни. А такие люди, как Фрасон и Клеандр, будут чувствовать себя замечательно при любом шторме, хотя оба не отличаются крепостью тела. Еврибиад полагал, что причина этого кроется в самой морской стихии, непредсказуемой и своенравной. Кого-то море принимает, а кого-то нет.

Лежа на постели, Еврибиад чувствовал, как тошнота раз за разом подступает к его горлу. Еврибиад пил воду, старался дышать глубже, но дурнота не отступала.

Внезапно открылась квадратная крышка люка и сверху прозвучал громкий голос Фрасона:

– Показался мыс Гриба! Прямо по курсу сторожевые суда варваров!

Собрав всю волю в кулак, Еврибиад выбрался на скользкую палубу, омытую струями морской воды. Оглядевшись, он обнаружил, что эллинский флот уже перестроился на ходу из кильватерных колонн в боевой ромбовидный строй. Совсем недалеко маячил мрачный мыс Гриба в обрамлении пенного прибоя, над его скалистыми утесами кружили белые чайки. Чуть дальше к северу возвышались отвесные скалы прибрежного хребта на Магнесийском полуострове.

– Вон они! – Фрасон указал рукой на четыре темных корабля, которые лавировали по волнам, ловя ветер в распущенные паруса. – Это дозорные корабли киликийцев. Уходят к бухте, чтобы предупредить своих об опасности.

Палуба под ногами Еврибиада ходила ходуном, поэтому он схватился рукой за борт.

– Варваров надо настичь! – крикнул он кормчему.

Фрасон отдал команду матросам, и те мигом поставили паруса. Ветер крепчал, поэтому «Сатейра» буквально полетела по волнам, срезая их верхушки своим медным тараном и поднимая фонтаны брызг. Еврибиад увидел, что «Тавропола», триера симбулея Динона, тоже оделась белыми парусами и заметно ускорила ход. «Тавропола» шла борт о борт с «Сатейрой», чуть приотстав от нее.

Стоящий на корме «Таврополы» Динон жестами рук показал Еврибиаду, мол, не тебе, сухопутному вояке, тягаться со мной в морском бою!

«Гнусный периэк! – мысленно вознегодовал Еврибиад. – Тебе не превзойти меня воинской славой, собачье отродье!»

«Сатейра» и «Тавропола», вырвавшись вперед, быстро оторвались от эллинского флота.

Еврибиад дрожал от нетерпения, видя, что «Сатейра» вот-вот настигнет один из вражеских кораблей. «Тавропола» приотстала от «Сатейры» всего на полкорпуса, воины во главе с Диноном сгрудились на носу триеры, готовясь ринуться на абордаж.

– Вижу сигнал на корабле Фемистокла! – раздался голос Фрасона.

Еврибиад оглянулся, отыскивая глазами афинские корабли. Они изрядно отстали, поскольку продолжали идти на веслах, как и весь эллинский флот. Триера Фемистокла была самая большая и находилась во главе боевого строя. Над кормой «Тритогенеи» трепетал на шесте длинный бело-красный вымпел. Это означало: «Принимаю начальство над флотом!»

Еврибиад не рассердился на Фемистокла, сознавая, что тот поступает правильно. Ведь Еврибиад вполне мог погибнуть, погнавшись с двумя триерами за четырьмя вражескими кораблями.

Вражеское судно, почти настигнутое «Сатейрой», внезапно убрало парус и совершило резкий разворот назад, двинувшись на веслах прямо на «Таврополу», целя тараном ей в борт. Кормчий на «Таврополе» не растерялся и сумел увести свой корабль от опасного сближения с вражеской триерой. Кренясь на правый борт, «Тавропола» описала полукруг по волнам и поддела тараном корму вражеского судна, сломав оба рулевых весла. Потеряв управление, корабль киликийцев сбавил ход. Еще через несколько мгновений «Тавропола» совершила очередной таранный удар по вражескому судну, расколов его пополам.