– Максим, я сейчас очень тщательно думал, – ожил рядом Нонремов, – какой же всё–таки Вам задать вопрос.

Он покосился на Чернышенко и перевёл взгляд на Макса. Тот, улыбаясь, вопросительно вскинул брови.

– Как вы отнесётесь к диагнозу, что у Вас есть сверхспособности?

Вся троица снова переместилась в зал, приведя его, насколько возможно, к первоначальному виду после всех событий. Кресла сдвинули, образовав нечто вроде кабинета Нонремова.

– Итак, уважаемый пациент, – начал спокойно Сергей Осипович, глядя на Макса и изредка на севшего прямо на пол Чернышенко, – что я могу сказать Вам по поводу произошедшего. Первое – это полное безумие.

Макс кисловато улыбнулся.

– Теперь второе, но куда важнее первого. Мне кажется, Ваше воображение имеет связь с реальностью. Когда Ваш разум входит в определенное состояние, то окружение меняется. Триггером к такому состоянию разума является Ваша личная трагедия, ведь именно воспоминания о ней порождают все эти…– Нонремов неопределенно помахал рукой, – явления. Еще важный момент: все Ваши же действия направлены против Вас самого. Если помните, я предположил, что это некая защита разума, предохранитель, который не дает Вам полностью заместить Вашу настоящую жизнь той, что вы создадите.

– И конечно, научного объяснения этому нет?

– Ну почему же. Околонаучное, как минимум. Что если Вы – очень мощный телепат. Настолько могучий, что воздействуете на всё в определенном радиусе. Точнее – на всех. Заставляя их видеть то же, что и ваши глаза. Может мы на самом деле сами бегали с вилами, но видели то, что видели.

– Я уже даже не знаю, что сказать, доктор, – вздохнул Макс и устало потёр лоб. – Казалось бы я сейчас должен чувствовать себя так круто и возвышенно. Ведь я не такой как все, могу то, что не могут другие… но не чувствую этого.

– А что чувствуете?

Макс помолчал, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Мне страшно. Не до жути, но меня все это… смущает. Я не знаю, как мне дальше, как жить с этим… даром? Н–да, дар…Что, если я нанесу кому-то вред, ведь я не контролирую все эти, как вы называете, «явления». Да куча вопросов в голове и все не самые приятные.

– Понимаю–понимаю, – закивал Нонремов и тоже помолчал. – Но не спешите впадать в депрессию. Насчет того, что навредить, до конца всё непонятно. Вы ведь говорили вроде бы парк и магазин потом пришли в норму? Значит, Ваше воздействие избирательно. По какому принципу, конечно, тоже не понятно. Я, например, всё очень хорошо почувствовал.

В зале послышалось тихое посапывание. Оба мужчины удивленно повернулись на звук, обнаружив так и уснувшего сидя Чернышенко, прислонившегося к дивану.

– Ваш юный друг тоже занятный персонаж, – не сводя с парня взгляда заметил Нонремов. – Простите за прямоту, но он вполне подходит на роль потенциального пациента психиатрии.

– Знаете, он, конечно, странный, и не будь всего этого, что происходило, я бы точно позвонил врачам. Но… я не чувствую от него опасности. Знаете, бывает видишь спокойного, нормального человека, без признаков шизофрении. Но смотрит или двигается эта личность так, что становится неуютно, чувствуешь мурашки по коже и неприязнь. Не хочется, чтоб такой человек оставался с тобой наедине. А с Чернышенко у меня такого нет. Не излучает он опасности, хотя ведёт себя как придурок.

– Может быть он тоже непостижимым пока образом создан Вами? – заметил Нонремов.

Смотря куда-то мимо доктора Макс лишь пожал плечами. Оба снова замолчали. Сергей Осипович пошарил взглядом и выудил с пола бутылку пива. Жестом предложил Максу и увидев легкий кивок наполнил бокалы. Просто картина: сидят двое джентльменов и молча потягивают пиво, пока за окном оранжевое небо успокаивает окружение, готовя его ко сну.