Приам с озадаченным видом остаётся ждать на кухне, пока я бегаю за фотографиями. Альбом, как обычно, лежит в шкафу с журналами, который располагается в гостиной. Я достаю его и несу на кухню, крепко сжимая в руках, будто боюсь, что он может исчезнуть. Брат всё также сидит за столом, постукивая пальцем по деревянной поверхности. Он ждёт меня и теперь выглядит довольно спокойным, так как как не верит, что я принесу эти снимки. Наверняка думает, что я приду и буду оправдываться и рассыпаться извинениях.

Я раскрываю альбом и кладу перед ним. Приам выпрямляется на стуле. Выражение лица брата меняется на изумлённое, когда он видит свою недвижную версию на глянцевой поверхности. Он достаёт фотографии из альбома, смотрит то на одну то на другую, приближает к лицу, словно пытается найти подтверждение того, что человек на снимке – не он.

В конце концов Приам кладёт их на стол и вздыхает:

– Наверное, я переутомился. Похороны, работа и палящий зной сильно на меня повлияли. Да и голова в последние дни сильно болит. Не удивительно, что я что-то забыл, – Он встает и хлопает меня по плечу и снова смеётся. – Может, я старею?

– А ты помнишь, что ещё мы делали в этот день? – спрашиваю я.

– Да нет, кто его помнит-то? Столько времени прошло.

– Я помню, – говорю я. – Я помню, как прибежала домой, а ты сидел на кухне с мамой и Дженис, как мы сидели у двери отца и разговаривали, фотографировались вместе, а потом… – я замялась, силясь вспомнить, что же было потом.

– Потом… – повторяет он и испытующе смотрит на меня, но я молчу. – Видишь, ты тоже не помнишь.

Брат уходит, а я провожаю его взглядом, не в силах игнорировать тревогу, которая зародилась внутри. Потеря памяти может быть симптомом разных болезней, на ум приходят инсульт, онкология и даже Альцгеймер. Последняя проявляется только в пожилом возрасте, поэтому её можно сразу исключить. Но и Приам, возможно, прав. Недосып, стресс и резкие изменения в жизни тоже могли привести к потере памяти.

Брат, который не успел уйти далеко, видимо, обернулся и заметил моё напряжённое лицо:

– Только не забивай этим свою голову.

– Не буду, если пойдешь к врачу, – говорю я.

– Это пустяки. Зачем нам лишние траты?

– Это не лишние траты, речь о твоём здоровье!

– Я уверен, что здоров. Не хочу тратить всю зарплату на то, чтобы услышать, что со мной всё хорошо, – парирует он и разводит руками.

А я уверена, что ни один врач не скажет ему, что всё хорошо. У здоровых людей не стирается из памяти целый день. Но долго спорить нам не приходится. Мама спускается вниз. Как только видит меня, она останавливается и произносит всего три слова:

– Пойдем со мной.

Не дожидаясь моей реакции, она поднимается обратно на второй этаж.

– Ей, наверное, нужна помощь, иди скорей, – торопит меня Приам.

Зная, как опасно заставлять маму ждать, я со вздохом поднимаюсь и плетусь за ней. Дверь в её комнату приоткрыта, вероятно, в ожидании меня. Я не решаюсь её закрыть, поэтому вхожу, не касаясь. Мама словно куда-то спешит, по комнате и тут и там разбросаны платья. Казалось бы, это готовые заказы её клиентов, но, когда поворачиваю голову влево, вижу распахнутый шкаф с мамиными старыми вещами. Полупустой.

Она достаёт одежду своей молодости из шкафа, словно несбывшиеся мечты.

– Подойди, – она подзывает меня рукой. – Снимай эту тряпку и надень вот это.

Мама протягивает мне коричневое платье в стиле ретро, затем отворачивается и ищет что-то в тканевой шкатулке, пока я натягиваю его. Первое, что делаю, когда заканчиваю возиться с ним – смотрю в зеркало. Платье чуть выше колен, на бретелях, с заниженной талией. Если бы не переплетающиеся вышивки золотых и серебряных нитей, оно смотрелось бы довольно просто. Из-за глубокого декольте я чувствую себя немного неуютно, но, когда поворачиваюсь, вижу, что и спину прикрывает лишь прозрачная ткань.