Прикосновение не вызвало ни мурашек, ни бабочек в животе. Только нежная привязанность и любовь к этому человеку, как… просто к хорошему человеку.

– Давай сходим, – устало улыбнулась я в ответ. – И Сашулю возьмем? Она ее фанатка.

Я часто брала дочку с собой, когда мы куда-то выбирались. И только сейчас осознала, что использовала ее как живой щит, как маленький милый громоотвод, который всегда притягивал внимание к себе. Так было проще, так мы меньше говорили о чувствах.

– Ну, удачи, милая, – сказал Олег, подвозя меня к «Империи».

Я вздрогнула, услышав это обращение.

– Не называй меня так, пожалуйста.

– Прости, забыл, – он потер переносицу. – Никаких «милых», «малышек» и… Какое еще слово тебя триггерит?

– «Сладкая», – напомнила я. Не могла на него злиться. Невозможно же сердиться на плюшевого медведя. Вы сами-то пробовали?

– Все, давай беги, покажи им всем, – он потянулся ко мне, желая поцеловать, но я сделала вид, будто не заметила, открыла дверь и выскочила из машины.

Стыдно было ужасно.

– Викуль? – окликнул жених, опуская стекло и протягивая мне яблочный пакет. – Не забывай.

Я стукнула себя ладонью по лбу и вернулась. Олег поймал меня за руку и подтянул к себе, успев чмокнуть в губы.

– Так-то лучше.

Вот, я плохой человек, да? Знаю, ужасный, просто отвратительный!

ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ ღ

«Империя» высилась впереди, стеклянная и неприступная, как символ моих собственных сомнений.

Я шла, и каждый шаг отдавался болезненным уколом в висках.

Вся дрожала – то ли от утренней прохлады, то ли от волнения, которое, казалось, пропитало каждую клеточку тела.

Сегодня я точно знала, кого там увижу. Его. Того, о ком думала каждый день, каждую минуту. Любовь всей моей жизни.

Теперь он увидит меня.

Я запнулась, поправила сумку на плече. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Дыхание сбивалось. Я чувствовала себя загнанным зверьком, попавшим в ловушку собственных чувств. На губах пересохло.

У турникетов достала пропуск, моя рука дрожала так сильно, что пришлось постараться, чтобы приложить его к сканеру.

Зеленый свет. Проход открыт. Впереди – лифт.

Зеркальные стены отражали мое растерянное лицо. Глаза лихорадочно блестели. Легкое похмелье добавляло головной боли и усиливало тревогу. Гудело в ушах. Волнение нарастало с каждой секундой.

Я нажала кнопку нужного этажа и отошла в самый конец, покорно дожидаясь, когда остальные обитатели стеклянного муравейника наполнят пространство лифта.

Замерла в ожидании, наблюдая, как цифры над головой медленно ползут вверх. Странно, что с моим везением я по всем законам жанра не оказалась в одном лифте с Алексом.

Что со мной происходит? Почему я постоянно думаю о нем и о возможности случайно встретиться?

Злилась на себя за это!

Взглянула на часы. Восемь десять. Пусть только посмеет оставить свой идиотский стикер на мониторе! За пятьдесят минут до начала рабочего дня. Когда он успел превратиться в этакого газлайтера? Или он всегда был таким, просто мы слишком мало знали друг друга?

Хотя, те пять дней и ночей в Париже по насыщенности эмоциями можно было смело приравнять к целому году.

Тогда я летела в отпуск, сжимая в руках конверт с диагнозом, решив не вскрывать его до последнего дня. Считала, что будет кощунством омрачать себе отпуск смертельным приговором. Лучше не знать, решила я, и прожить эти дни на полную катушку.

Прожила.

Влюбилась так, что до сих пор в груди болезненно щемило при одной мысли о встрече с ним спустя столько лет.

Я шла к красивой двери с надписью «Колористик», преисполненная волнением. В офисе пока никого не было, но в воздухе витал аромат свежесваренного кофе, что было неожиданно.