– Вот козёл! Ну, ты посмотри. Опять загулял. Ну, возьми же ты трубку, скажи, как есть. Я же человек, всё понимаю. Нет, сейчас ему не хочется, видите ли, разговаривать, или бухает, или ещё что. А потом будет слёзно просить простить ему один день аренды по причине якобы болезни. А Санычу что говорить, блин, задолбал. Придётся завтра самому выходить. Хотел с Янчиком побыть подольше. Ну как всегда, что за люди?! Козёл, блин – ругался вслух Родя.

Выйдя из машины, он нащупал в кармане спички и закурил. Он стоял спиной к тому месту, куда ушла Яна, опершись на стойку своей ласточки. Докурив сигарету, он снова сел в салон и опять набрал Алексея. Не дозвонившись, Радослав глянул на часы, прошло уже минут десять с того момента, как Яна вышла «позвонить».

«Ну, где же она? Что там можно делать так долго? Неужели приспичило?» – подумал Родя и расплылся в улыбке. Его начало распирать от смеха, и он покраснел, подумав о том, что может смутить Яну своими улыбками. Остановиться было трудно. Он начал в уме представлять эту картину.

«Всё, Родя, хорош», – успокаивал он себя и снова заливался от смеха, прикрывая рот двумя руками, стараясь, чтобы его не услышали. Прошло ещё какое-то время, и уже становилось странным, что Яна не возвращалась. «Ушла что ли? Да ладно, не может быть такого. Может, она вступила в собачье дерьмо? Или в своё, ахахаха, всё, Родя, заканчивай, ну не смешно. Что делать?»

Он вышел из машины, закурил и стал всматриваться в темноту. «На хрен я её сюда завёз?»

– Яна! – негромко позвал он. – Яна, ты где? Ты в порядке там?

Номер не отвечал. Это было ненормально, хотя, если брать во внимание вероятную «деликатную ситуацию», наверное, никто бы не отвечал – так оконфузиться. «Но она же не могла мимо меня проскочить? Или могла?» – продолжал размышлять он.

Телефон Яна перед свиданием поставила на беззвучный режим, чтобы никто не мешал. Могла позвонить мать, тётя или с работы, а она не хотела, чтобы её отвлекали в этот вечер.

Радослав думал и набирал её номер. Теперь гудки поменялись. Её телефон был отключён. «Ну, похоже, всё сходится», – подумал Родя, но всё же решил немного пройтись для самоуспокоения и поискать девушку поблизости. Он направился в противоположную сторону от выезда, предварительно закрыв автомобиль. Сойдя с тропинки, он влез в грязь, поскользнулся, но устоял на ногах, а через секунду оказался на траве без сознания, сокрушенный сильным ударом металлической трубой по затылку.

– Минус!

– Проверь!

– Проверил.

– Хорошенький, молодой. Лет двадцати.

– То, что надо! Как заказывали. Умничка, сам пришел. Что он тут делает?

– А что они все тут делают?! К нам приходят в гости, – Монгол покачал головой и начал шарить по карманам. Сразу нашел ключи от машины и резко обернулся, всматриваясь в ночь:

– Смотри-ка, он на тачке. Вон она. Давай с ним закончим, а потом и машиной займёмся.

– Так эта, Монгол, машина – это хреново! Что мы с ней делать будем?

– А что теперь делать? Будем разбираться. Давай, не базарь, бери за ноги. Потащили.

– Не, я за носилками смотаюсь, – Урод устремился к одному из корпусов, где за невысокой оградкой на провисших верёвках, растянутых между яблонь, сушились бельё и матрацы постояльцев лечебного учреждения. Все до одного матрацы были в оранжево-коричневых разводах, со сбившейся ватой внутри. Так же, как и у белья, вид у них был очень печальный и угнетающий. Их состояние очень чётко передавало в целом обстановку госучреждения. Тоска-печаль.

– Монгол, я тут! Га-га.

– Чё ты орёшь? Не в адеквате?

Они стали вязать парню руки и ноги, заклеили клейкой лентой рот и понесли его в своё приёмное отделение.