– Так получается, что в начавшейся кровавой мясорубке Гражданской войны не иначе как нечто уже оберегало вас для совершения каких-то иных, а главное, более важных дел.

– Возможно, что вы и правы. Тогда я об этом как-то не думал. Меня в годовалом возрасте окрестили вместе со старшим братом на День святых Кирилла и Павла. Начальное образование включало тогда в себя изучение Ветхого и Нового Завета, а также основ русского языка по той причине, что в царское время преподавание украинского языка в школах запрещалось. Но так как наш священник был украинцем, а я часто играл с его детьми и посещал дом, где и научился говорить на украинском языке. Однако же вернемся к событиям, которые в очередной раз перевернули Одессу.

Когда порт покинул последний пароход интервентов, в городе неожиданно появились партизаны атамана Григорьева. В качестве трофеев им достался бронепоезд и пару танков, которые не успели вывезти французы, плюс ангары, наполненные обмундированием, и склады с продуктами питания. В это время я, уже выписанный из больницы, принимал участие в уличных боях на стороне этих самых партизан, подносил им патроны, перевязывал раненых, а потом, когда сопротивление белых офицеров было сломлено, то помогал тем, что выискивал прятавшихся по подвалам белогвардейцев и выдавал места их нахождения. Поверишь ли, нюх во мне вдруг какой-то проснулся, мог по походке определить белого офицера… Но потом увидел и то, как отряды того же Григорьева начали жуткие по своему насилию еврейские погромы…

Разбившись на группы, «партизаны» Григорьева грабили еврейские магазины, на дверях которых накануне кто-то нарисовал красные кресты. Грабили основательно, у каждой группы была своя телега. Тех из хозяев, которые попытались воспротивиться, убивали на месте. Потом поднимались в жилую часть, где уже грабили семейные ценности и насиловали юных девушек и молодых женщин.

Здесь же на улице, покрытой, как снегом, пухом вспоротых подушек и перин, можно было увидеть странную процессию: несколько десятков человек с портретами царя и иконами, но при этом с красными бантами на груди, сопровождаемые беспризорниками, шли по улице, переступая через трупы.

– Спасибо, детки, что молитесь… – произнесла пожилая женщина, стоявшая рядом с убиенным стариком евреем.

– Бей жидов! – неожиданно рявкнул кто-то из деток, а остальные уже хором подхватили. – Спасай Украину!

Потрясенная женщина стала креститься. В это время один из подростков, подскочив, сорвал с ее груди золотую цепочку с крестиком.

Судоплатов и Кирилл стояли на террасе, наблюдая за уходящим днем.

– Здесь нужно сделать важное уточнение, – пояснял генерал, обращаясь к курсанту. – В отряде самообороны противостоявших черносотенцам атамана Григорьева выделился своей отвагой и смекалкой подросток пятнадцати лет. Это был ученик мастерской по изготовлению матрасов – Моисей Винницкий, это уже позже он станет королем Молдаванки – Мишкой Япончиком, а пока…

В пустом зале ресторана за единственным накрытым столом в окружении напуганных официантов обедал атаман Григорьев.

Неожиданно у входа в зал возникла небольшая потасовка, а затем в сопровождении своих людей в зал вошел король Одесских бандитов Мишка Япончик.

– Это кто? – спросил Григорьев своего ординарца.

– Моисей Винницкий, – ответил тот.

– Присаживайся, Моисей! – начал Григорьев. – Мне уже сказали, что ты взял на себя миссию спасти весь народ иудейский и теперь вы убиваете моих людей. За такие вещи придется ответить. Присаживайся и угощайся. В последний раз поешь, попей и ни в чем себе не отказывай.