и Ратко Младич54, которых Международный трибунал55 в Гааге обвиняет в совершении военных преступлений. Кроме того, он рассказал мне, что в мусульманской передовой группе не только представитель Алии Изетбеговича и боснийских мусульман в Вашингтоне Неджиб Шачирбегович и его сын Мухаммед Шачирбей. В их обществе были замечены и представители Ruder Finn – американской лоббистской группы, работавшей в интересах мусульман БиГ56. Они поселились в гостинице Holiday Inn, расположенной всего в нескольких милях от военной базы. Барли подчеркнул, что американской команде придется позаботиться о том, чтобы тем не удалось нарушить так называемый gag order и повлиять на атмосферу и течение мирных переговоров. По словам моего собеседника, он хотел вести себя корректно по отношению ко мне и рассказать, как обстоят дела, и предупредить, что уже на следующее утро запланирована пресс-конференция.

После обеда в своей комнате я посмотрел по CNN выступление Холбрука, который заявил, что это последние переговоры и последний шанс прийти к миру. И, если американскому правительству, вопреки всем его усилиям, это не удастся, война, кровопролитие и гибель людей продолжатся еще бог знает сколько времени. Прозвучали очень жесткие слова о совершенных сербами преступлениях, о вине Радована Караджича и Ратко Младича. Обвинений и нападок не избежал и президент Милошевич. Так Холбрук, с одной стороны, напрямую и открыто, а с другой, опосредованно, направляя американские СМИ, ориентируя их, как следует говорить, – старался укрепить свои позиции как ведущего переговорщика и одновременно ослабить наши. В ходе всех своих выступлений он исключительно критически и остро высказывался о президенте Милошевиче, дабы оказать на него давление и ослабить его основные способности как переговорщика на предстоящей конференции. При этом Холбрук не выбирал средств. В кампанию по дискредитации включились все СМИ и журналисты, на которых он мог рассчитывать. В какой-то момент один из комментаторов спросил его, зачем вообще вести переговоры и искать компромиссы с такими злодеями, какими, по словам Холбрука, являются Караджич, Младич и Милошевич. Холбрук ответил, что наступил момент, когда можно остановить войну в Боснии, и он готов для достижения этой приоритетной цели разговаривать и работать с кем угодно. Противореча своим предыдущим заявлениям, помощник госсекретаря сказал, что президент Милошевич прибывает в Дейтон с искренней надеждой на достижение мира. Этим Холбрук выбрался из западни, в которую его завела собственная острая риторика, а также избежал вопроса – к чему переговоры, если дело обстоит именно так, как он утверждает. Таково было мое мнение, которое я не замедлил изложить в телеграмме, отправленной в Белград сразу по завершении программы. Вышеописанным образом Хобрук готовил почву для того, чтобы все заслуги за положительный исход конференции достались американскому правительству и ему лично как ведущему переговорщику.

Холбруку, жаждавшему внимания и славы, никогда не удавалось скрыть свои амбиции. Он был высокомерен и груб не только со своими противниками, но и с собственными подчиненными. Намеренно оскорблял людей, коверкая их имена. Например, американского посла Боба Гелбарда57 он называл Гепардом или Гебардом. Джима Свайгарта – Сайбертом. Мои имя и фамилию он также редко произносил правильно. Побывал я Ваёвичем, Валковичем, Вановичем и т. п. Впрочем, мое имя непривычно для американцев, я приехал из другой части мира, поэтому ошибиться несложно. Однако, как я заметил, у людей из его окружения такие «ошибки» вызывали большее раздражение, чем у меня.